Неизвестные мгновенья их славы - [38]

Все болельщики высматривали, где стоит Федор Фадеев — совсем еще молодой парень, невысокого роста, плотно сбитый, крутолобый, руки длинные и что самое главное — кулачищи с кувалду. Вот Федор-то и считался самым надежным бойцом. Бился до последнего и всегда побеждал. С поля сражения шел легко, как ни в чем не бывало, улыбаясь крепкими плотными зубами.

Замотав раны, утянув шибко зашибленные кости, приложив холодные пятаки к подбитым глазам, собирались бойцы за общий длинный стол пить мировую. Какой бы громкий галдеж ни стоял, но с самым главным почетом все обращались к Федору Фадееву, называя его то силачом, то богатырем, а то и вовсе Ильей Муромцем.

Видно, за бойцовскую удаль, за открытую улыбку белозубую и полюбила его Фрося — первая невеста на деревне. Всем была пригожа девушка: статная, ладная, две русых косы до пояса и глаза в пол-лица синие. Даром, что 17 лет всего, а строгая, деловая, разумная. Не любила Фрося сидеть по лавочкам да семечки лузгать, не тараторила с бабами у колодца, перемывая разные сплетни. Наберет бадейкой воды, нальет два ведра, ловко подцепит коромысло, поднимет на плечо, и не пошла, а поплыла, как лебедушка, ни одной капли не расплескав.

Сама судьба сводила двух самых заметных на селе молодых людей. Слюбились они, сыграли веселую, хотя и небогатую свадебку. Перешла Фрося жить к мужу в его небольшой домишко да большую семью. Всего их богатства — железная кровать за занавеской и сундук.

Приближался 1916-ый год. Для всей России время смутное, а для деревни, пустившей корни на тощей, малоплодородной земле, и вовсе безнадежное. Недавно закончившаяся война с германцем извела почти всех мужиков. Остались основной рабочей силой бабы, их мужья-калеки, да подросшие пареньки. Налоги, поборы, неурожаи… Совсем обнищала деревня. Стал подаваться народ в города, где можно и деньгу, и кусок хлеба заработать. Задумались об этом и Федор с Фросей. Приходили весточки от тех, кто на новых местах определился на фабрики, заводы. Фадеевых звали, обещали помочь на первых порах. Пока молодые думали-гадали, под сердцем у Фроси появился дитенок, который ничего знать не знал о родительских планах, а рос не по дням, а по часам, дубасил кулачками в мамкин живот. Фрося, улыбаясь, говорила мужу: «Не иначе как твой наследник — боец кулачный на волю просится».

У Федора голова раскалывалась, на что решиться: самый близкий город — Москва, но дорога неблизкая, до станции 25 верст с поклажей, а там билет не сразу купишь, да и такой огромный город, где сроду не были, лес темный. Уговаривает жену, давай мол, я сначала поеду, Бог даст — устроюсь как-нибудь, родишь, я потом за тобой приеду. Фрося ни в какую: «Ну и что ж, что с животом! Крестьянское дите и тяжелую дорогу выдюжит. Если ехать, то вместе!»

И отправилась семья Фадеевых в неизвестную жизнь.

Лефортово

Москва нуждалась в рабочих руках. Особенно не хватало их в химической промышленности на производствах, вредных для здоровья. Завод «Нефтегаз» сразу же зачислил в штат приезжих Фадеевых. Федора направили в самый тяжелый цех, но с повышенной зарплатой, Фросю, которой вот-вот уходить в декрет, определили на раздачу инструментов. Дали комнатенку в бараке размером с вагонное купе. Таких клетушек по длинному коридору — десять. Одна большая кухня с дровяной плитой. По стенам прибиты широкие доски, как подоконники. На них керосинки. У каждой хозяйки своя. Обогревались печками, которые топились из коридора.

Фрося сразу же обустроила жилой пенальчик: побелила стены, помыла до блеска окна, с аванса обзавелись мебелью: купили стол, два стула, кровать с пружинами и стеганным матрацем. Ее она накрыла красивым лоскутным одеялом, внизу натянула кружевной подзорник. Стекла тоже занавесила нарядными шторками с оборочками. А уж с получки раздобыли деревянную люльку-качалку.

14-го марта 1917-го года легко и благополучно появился на божий свет сын Фадеевых, здоровенький крепыш, которого назвали Николаем. Фрося оказалась талантливой матерью. Пока кормила младенца грудью, придумала организовать нечто вроде яслей. Рядом с бараком нашлось небольшое казенное помещение. Завод помог его оборудовать для малышей. Две пожилых женщины за небольшую плату согласились приглядывать за своими подопечными. Фросины старания были замечены и ее выбрали в женсовет. И о своей работе на заводе она подумала: надо осваивать какую-нибудь специальность. Четыре класса сельской школы для молодой женщины, заводской активистки было немало, да и человек она к обучению способный, любознательный. Записалась на курсы лаборантов: и место для здоровья не очень вредное и работа интересная — рассудила Фрося.

Гораздо труднее было с Федором. Хоть и крепкий мужик, да работа непомерно тяжела. Ему, выросшему на природе среди лесов и лугов, отмахать смену в адском цеху, пусть и в респираторе, не хватало сил. Он приходил домой, выпивал стопку водки, неохотно ел приготовленный женой сытный обед и валился на кровать, поднять с которой до утра было его невозможно.

Когда сынишка подрос, Фрося оставляла спящего мужа, а сама, надев выходное платье, брала ребятенка на руки и шла в Измайловский парк. Столько здесь было интересного: качели, карусель, кукольный театр, машинки с педалями, игры с мячом! Как только Коля прочно встал на ножки и стал бегать, самая главная его забава — гонять мяч.