Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи - [12]
Но вернемся к мосхам. От побережья Азовского и Черного морей, пишет Рейтенфельс, они, «двигаясь преимущественно по следам гомеритов» (то есть потомков Гомера или Гомара, сына Иафета), постепенно расселились по всей территории, которую впоследствии занимала Древняя Русь. Они завоевали обширнейшее Сарматское государство, образованное потомками библейских Магога и Фувала и частью гомеритов. С этих пор, считает Рейтенфельс, «имя мосхов, сохранившееся в названии одного древнейшего божества (Мокоши. – A.B.) и реки Москвы в небольшом уголке Европы, начало в позднейшие века после долгого забвения всё шире и шире распространяться, ибо мокса- ми (мокшами. – A.B.) стали уже назваться народы за Казанью, а поэт Лукан, равно и Плиний и Страбон называют мосхов соседями сарматов; а ранее сего преобладали сарматы».
Слово «мокша», которое Рейтенфельс считает произошедшим от «имени мосхов», является одним из древнейших человеческих слов. Это не только название мордовского субэтноса. На санскрите – это одно из понятий древнеиндийской философии, высшая цель человеческих стремлений, состояние «освобождения» от бедствий эмпирического существования с его бесконечными перевоплощениями.
Упомянутая же историком богиня Мокошь в славянском языческом пантеоне – жена или женское соответствие громовержца Перуна. Деревянное изваяние Мокоши, как и идол Перуна, воздвигалось на вершине холма. Вероятно, стояло оно и на вершине Боровицкого холма (поскольку первые деревянные кремлевские укрепления археологи датируют X веком), а после 988 года, подобно киевским идолам, было сброшено в реку. По данным северорусской этнографии, Мокошь представлялась женщиной с большой головой и длинными руками, прядущей по ночам в избе. Поверья запрещают оставлять кудель, а «то Мокошь опрядет». Возможно, Мокоши, как-то связанной с прядением (ср. с индоевропейским *mokos – «прядение»), своим происхождением обязан позднейший русский мифологический персонаж Середа: считалась, что она помогала ткать и белить холсты, наказывала тех, кто работал в среду. На распространение культа и общеславянский характер Мокоши указывает словенская сказка о колдунье Mokoška, западно-славянские топонимы типа Mokošin vrch («Мокошин верх»), полабского Mukus, Mukeš, старолужицкого Mococize и др. Мокошью называется один из притоков реки Оки.
Отмеченная Рейтенфельсом лингвистическая близость слов мокша, Мокошь, Москва, а также западнославянских Mokoška, Mukeš, Mococize словам Мосох (Мешех), Мосха, мосх, мосхин, мосинокк, массагет несомненна. О том, насколько значительным было влияние мосхов на жизнь Европы уже во II в. до Рождества Христова, говорит, например, тот факт, что одного из известных древнегреческих поэтов и грамматиков звали Мосхом. У A. C. Пушкина есть вольный перевод из Мосха – стихотворение «Земля и море» (1821). Поэт родился приблизительно в 150 г. до Р. Х. в Сиракузах на Сицилии, где подобных имен не водилось: видимо, был назван, как это часто в ту пору случалось, «по признаку национальности». История Церкви знает блаженного Иоанна Мосха (VI век), автора «Луга духовного», борца с ересью монофизитов. Выдающийся историк древности Геродот (ок. 484–425 до Р. Х. ) тоже был близок к мосхам, потому что в его жилах текла кровь карийцев, потомков хеттов.
А вообще сопредельным народам мосхи становились известны под разными именами, в том числе называли их сарматами и скифами, когда они перемешались с этими индоевропейскими народами. Рейтенфельс полагает, опираясь на утверждения Плиния, Тацита и Страбона, что благодаря сарматам мосхи приобрели еще два самых известных сегодня их названия – русские и славяне. Имя «русский» созвучно имени сарматских племен рутен, россов, роксан и роксолан, а «славянин» происходит от общеславянского slava, которому по индоевропейскому корню родственны авестийское sravah – изречение, слово; литовское slove – хвала, честь, slavinti – почитать, славить; латышское slave – молва, слава.
О родстве скифо-сармат и восточных славян писали и до Рейтенфельса, и после него. Известно, что скифы и сарматы жили в тех местах, где впоследствии жили восточные славяне, справляли, как и мы, «сороковины» по умершим и в названиях их племен присутствовал видоизменяющийся корень «рос». Но о родстве можно было говорить лишь предположительно, пока в XX в. не были произведены масштабные раскопки в древних скифских курганах Северного Причерноморья. Тамара Тэлбот Райс, урождённая Абельсон (1904–1993), эмигрировавшая из России в 1917 г., писала в книге «Скифы: строители степных пирамид»: «И хотя сами они (скифы. – A.B.) исчезли, они всколыхнули воды истории. Волны разошлись почти по всей Европе, и едва ли удивительно то, что наибольшее влияние они оказали на Россию, где их плавные и подвижные линии заметны даже в наше время…»
