Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - [49]

– Что же привело вас в эту часть света? – спросил я.

– Слово Божие, – ответил он.

– Да, но почему именно сюда?

Люк подался чуть вперёд и доверительно заявил:

– Я открыл своё сердце Иисусу, и в милостивой любви Своей он даровал мне направление. Как и всегда.

Что Люк пытался сказать? Что он получил чёткие инструкции от самого Бога? И Бог сказал ему отправиться проповедовать в захолустный, ничем не примечательный английский городок?

Рейчел заметила моё замешательство. Она приосанилась, улыбнулась и произнесла:

– Слушайте, у нас есть потрясающая новость.

– Да? – откликнулся я.

Люк и Рейчел обменялись взглядами и рассмеялись. Напряжённость разговора, случившегося несколько секунд назад, как рукой сняло.

– Мы собираемся пожениться, – объявила Рейчел. – Как только с разводом всё уладится, мы тут же поженимся.

– Мои поздравления, – пробормотал я, всеми силами пытаясь скрыть своё удивление.

Рейчел взяла Люка за руку и сжала её. Их безумные улыбки стали ещё шире.

– Уверена, вы будете счастливы, – сказала моя жена. Её терзали точно такие же сомнения. Я уловил напряжённую нотку в её голосе.

– А когда Люк покончит здесь со своей миссией, – продолжила Рейчел, – мы переедем в Америку. У его родителей там ферма. Представляете, как здорово будет для ребятишек?

– Я чувствую себя благословенным, – сказал Люк. – Поистине благословенным. – Его пальцы сплелись, и я заметил его порыв призвать нас к общей благодарственной молитве. Но он оборвал себя и лишь добавил: – Я поистине счастливый человек.

На следующий день вернулась Соня и вечером зашла нас проведать.

Едва я раскрыл дверь, как Соня тут же выпалила:

– Ты уже в курсе?

– Да, – кивнул я.

– Просто сумасшествие, верно?

– Ты говорила с родителями?

– Они немного встревожены. Но они верующие… а пути Господни неисповедимы, ведь так? Боже… а я-то думала, что это мне здесь до чёртиков скучно. – Она сильно сомневалась в искренности внезапно пробудившейся любви Рейчел к евангельскому учению.

– Наверно, у неё какие-то сильные чувства к Люку…

– Она говорит, что у них любовь с первого взгляда. Говорит, что чувствует себя как заново рождённая. Но с ней и прежде такое случалось. Рейчел убеждает себя, что влюблена, а потом – прощай, родные пенаты. – Соня изобразила рукой взлетающий самолёт. – Очень удобно.

– Ты рассказывала ей о своих соображениях?

– Да.

– И что она?

– Говорит: «Посмотри на себя с Генри». – Соня выдавила улыбку. – Но я-то с Генри уже три года знакома. А Рейчел знает Люка всего пять недель. И если я занимаюсь самообманом – а я не сбрасываю такую версию со счетов, – то я хотя бы обманываю себя ради хорошо знакомого мне человека. – Она вжала бычок в пепельницу и вытащила новую сигарету. Загорелся ярко-оранжевый огонёк, когда она затянулась, а затем вместе с раздражённой ухмылкой в воздух вылетела струя дыма.

– А ты много общалась с Люком? – спросил я.

– Не особо. Когда он приходит, я стараюсь держаться в стороне. Либо отправляюсь гулять с детьми, либо поднимаюсь наверх перекурить.

– Он очень…

– Странный? – откликнулась Соня, вскинув брови.

Мне не хотелось судить Люка.

– Он следует зову веры.

– Но почему Бог захотел отправить его сюда? Почему не в какое-нибудь более подходящее место, например в Африку?

– Пути Господни неисповедимы, я так полагаю.

Соня высказала ещё несколько замечаний, беспокоясь о внезапном решении сестры снова выйти замуж, а затем стала рассказывать о проведённых с Генри выходных. Он отвёз её в гостиницу, некогда бывшую историческим музеем, с живописным садом и минеральными источниками. Она прекрасно провела время, но после возвращения в деревню стала чувствовать себя использованной и брошенной. Я оторвал кусок бумажного полотенца и протянул его Соне, как только на её глазах появились первые слёзы.

– Спасибо. – Она промокнула глаза. – Тебе бы психотерапевтом быть.

Собираясь домой и уже стоя на пороге, Соня спросила, как дела у моей жены.

– У неё всё хорошо.

– Как работа?

– Думаю, ей нравится.

Соня глянула на часы.

– Во сколько она обычно возвращается?

– Поздно.

Она кивнула.

– Спасибо, что выслушал меня.

Она окинула взглядом дома с тёмными погасшими окнами, вздохнула и бойким шагом удалилась в сгустившиеся сумерки.

Пришло лето. Из деревни убегала тропка, ведущая в укрытую от посторонних глаз долину. Я любил прогуливаться по ней и мог пробрести несколько километров, никого не встретив. Я проходил мимо неолитической каменной крепости на холме, потом спускался по склонам, усеянным кремнёвой галькой и костями, и в итоге доходил до моста, сооружённого из красных и чёрных камней. Мост был настолько древний, что бо́льшая его часть давным-давно обвалилась в реку.

Чувство оторванности от мира, угнездившееся во мне с тех пор, как я покинул Лондон, всё нарастало и теперь сопровождалось неясным ощущением тревоги. Я задавался вопросом, как долго можно так прожить. Вне всяких сомнений, что-то должно было случиться – реальность непременно настигнет меня и заставит вернуться в поток жизни?

Как-то мы с женой и сыном заглянули в городок и там повстречались с Люком и тремя его коллегами. Он представил нам русоволосую женщину, которую мне уже доводилось видеть из окна, как Эмбер, а двух молодых парней, которых я тоже смутно припоминал, как Джошуа и Нейта. Все трое, как и он, прилетели из Америки. После приветствий и представлений Эмбер, Джошуа и Нейт отошли в сторонку, и мы продолжили вежливый и шутливый разговор только с Люком. Было примечательно, как те трое самоустранились из беседы и лишь молча стояли поодаль, улыбаясь тремя совершенно одинаковыми застывшими улыбками.