Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - [40]

– Вы когда-нибудь спорили с Имоджен?

Пол окинул взглядом комнату, словно ответ был написан где-то на стенах.

– Нет, не особо, – наконец ответил он.

– Под «не особо» вы подразумеваете…

– Иногда у нас случались разногласия. Мы много о чём разговаривали: о политике, о живописи, о музыке. Имоджен имела исключительные взгляды на современное искусство, и некоторые из них казались мне слишком уж радикальными. Но мне нравилось то, с каким жаром она обсуждала данную тему.

– За всё то время, что вы встречались, она никогда не говорила ничего такого, что расстроило бы вас?

Мой вопрос заставил его задуматься.

– Она…

Но он оборвал себя. Пол не мог сказать ни слова против Имоджен. Даже сама идея критиковать её доставляла ему крайнее неудобство. Он откашлялся в кулак, и на лице его отразились удивление и опаска.

На идеализацию обратили внимание ещё задолго до психоаналитиков. Персидский врач Ибн Сина, живший в XI веке, считал её ключевым симптомом любовной лихорадки. Он старался убедить пациентов взглянуть на своих возлюбленных более трезвым взглядом, подвергая сомнению их стойкие убеждения; примечательно, что схожий подход используется в когнитивной терапии и по сей день. Когда дело касалось влюблённых мужчин, Ибн Сина вдобавок использовал метод конфронтации, демонстрируя бельё их возлюбленных, перепачканное менструальной кровью. Цель метода заключалась в том, чтобы пациент увидел в своей возлюбленной реального, земного человека, а идеальный образ в его голове пошатнулся. По сути, Ибн Сина пытался подвигнуть пациентов на целебную ассимиляцию переоценённых и отвергнутых частей.

Я продолжал испытывать идеализацию Пола на прочность, задавая осторожные вопросы, однако Имоджен была возведена на недосягаемо высокий пьедестал. Все мои усилия попросту разбились о защитные механизмы Пола.

– Я так сильно люблю её. – Он опустил локоть на подлокотник кресла и уронил голову на ладонь. В его позе читалась какая-то одержимость. Казалось, что он пародирует Гамлета или Байрона. – У неё просто обязаны быть какие-то чувства ко мне…

– Почему вы так считаете?

– Потому что так должно быть.

– Потому что вы любите её…

– Мы понимали друг друга.

– Я знаю, насколько для вас всё это болезненно, но порой любовь – какой бы глубокой она ни была – не взаимна.

Пол поднял голову и метнул на меня такой взгляд, будто я только что сказал непереносимую для него ересь. Я посягнул на его святейшую догму: если любить человека достаточно сильно, то любовь будет взаимной. Такое убеждение представляет собой частный случай более обширной аксиомы, которую социальные психологи называют гипотезой справедливого мира: человек заслуживает то, что получает, и получает то, что заслуживает. Однако мир несправедлив. Нет таких невидимых сил, отвечающих за восстановление морального равновесия, и искренность чувства не гарантирует того, что это чувство будет принято.

Я выдержал осуждающий взгляд Пола.

– О чём вы думаете? – поинтересовался я.

Черты его лица смягчились, а глаза затуманились.

– Я чувствовал, что мы так близки… ещё никогда и ни с кем я не ощущал такой близости. После того как мы впервые занялись любовью, я держал её в объятьях и – до сих пор помню – чувствовал, что всё так и должно быть. Наши тела были словно созданы друг для друга, как две половинки.

Если вспомнить древнегреческий миф о создании человека, рассказанный Платоном, люди некогда были двухголовыми существами с восемью конечностями и делились на три пола: мужской, женский и гермафродитский. Зевс разгневался на людей за их гордыню и разделил на две равные половинки, и в итоге все люди стали двуногими – такими, как мы теперь. После того давнего наказания людей постоянно преследует чувство неполноценности, которое возможно преодолеть, лишь соединившись с утерянной половиной. Данное сказание не только созвучно нашей жажде романтической любви, оно ещё даёт закономерное объяснение гомосексуальности, гетеросексуальности и лесбиянству. Миф Платона описывает то же самое блаженство, о котором рассказывал Пол: чувство единения через секс и объятья, – и тем даёт понять, что древняя и современная цивилизации не так уж и разнятся. Но, похоже, жажда полноценности идёт на убыль, как только миф и эволюция сталкиваются с появлением на свет детей. После того как рана, нанесённая Зевсом, исцелена, любовные страдания сменяются более насущными делами, такими как оплата счетов, ведение домашнего хозяйства, проводы детей в школу и попытки наконец-то выспаться.

– Я уверен, что Имоджен до сих пор любит меня, – продолжал Пол. – Думаю, она просто в растерянности. Я знаю, что где-то в глубине её сердца осталось ещё что-то… какая-то связующая нить. Возможно, наши отношения были слишком стремительными. Знаете, слишком много всего и слишком уж скоро. На Имоджен обрушилась слишком большая лавина чувств. Так ведь бывает, правда?

– Вы убеждены, что она вас любит. Но откуда эта уверенность?

Пол дал мне пару иррациональных ответов, поэтому я продолжал настаивать:

– Откуда вы знаете, о чём думает Имоджен?

– Ну, понимаете, мы с ней на одной волне, и я так чувствую.

Я решил уточнить. Пациент, страдающий от синдрома Клерамбо, сказал бы, что он обладает определённым знанием о том, что думает его возлюбленная. К счастью, оказалось, что Пол не страдает бредовым расстройством.