Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - [3]
Термин «неисправимый романтик» не просто снисходительная характеристика – он свидетельствует о неприятной клинической картине. Один из пылких поэтов древнего Египта написал, что ни один лекарь не в силах излечить его сердце. И скорее всего был прав.
Любовь – мощнейший уравнитель. Каждый человек жаждет любви, и каждый хочет влюбиться, каждому знакома утрата любви, и каждый хоть немного, но сталкивался с любовным помешательством. Когда любовь не взаимна, не помогут ни деньги, ни образование, ни положение в обществе. Отвергнутый аристократ уязвим и несчастен точно так же, как отвергнутый водитель автобуса. Практически все выдающиеся умы психотерапии, начиная с Фрейда, соглашаются с тем, что человеческое счастье невозможно без любви.
Я убеждён, что проблемы, порождённые любовью: безумная страсть, ревность, разбитое сердце, душевная травма, запретная любовь, зависимость (и многие-многие другие), – заслуживают вдумчивого осмысления. Тем более что граница, отделяющая здоровое чувство от нездорового, зачастую сильно размыта. Надеюсь, это мнение подтвердят тревожные открытия, о которых я расскажу далее. Тревожные – потому что, по сути, они демонстрируют наличие слабых мест нашей нервной системы. Крохотная искра сексуального влечения может разжечь пожар, способный полностью испепелить нас. Такая предрасположенность дремлет в каждом человеке, именно поэтому примеры её проявления в полную силу, наблюдаемые во врачебной практике, настораживают нас и приковывают к себе внимание. Они заставляют нас по-новому взглянуть на собственные отношения с любимым человеком и предупреждают о возможных опасностях, подстерегающих в будущем.
Психотерапия печально известна тем, что в ней нет единого направления. Существует несколько различных научных точек зрения (например, психоаналитическая, гештальт, рационально-эмотивная), каждая из них сформулирована видными представителями, чьи особые подходы хоть в той или иной степени отходят от основного русла психотерапии, но в то же время сохраняют определённый перечень её базовых принципов и ценностей. Эти ответвления формируют диапазон разных господствующих взглядов: от незначительных изменений в общей теории до существенных пересмотров всей доктрины. История психотерапии полна междоусобиц, расколов, ответвлений и интеллектуальных противостояний. Её можно представить в виде дерева с несколькими ветвями, от каждой из которых отходит ещё целое множество веточек и побегов. Такой буйный рост и непрерывное ветвление длятся уже более ста лет и продолжаются по сей день.
В книгах, подобных той, что вы читаете, принято описывать теоретическое направление автора. Как правило, симптомы интерпретируются и понимаются исходя из единого, предпочитаемого автором подхода. Мне всегда казалось, что приверженность к одной-единственной точке зрения создаёт ненужные ограничения; я думаю, что даже самые незначительные новаторы в истории психотерапии могли сообщить что-то важное или полезное о происхождении, динамике и устранении симптомов. Поэтому клинические описания в этой книге сопровождаются комментариями с разных точек зрения.
Помимо противостояний внутри дисциплины, психотерапевты также ведут более масштабную и нескончаемую полемику – и здесь они выступают уже более сплочённой командой – с биологическими психиатрами, споря о первоисточнике психических заболеваний. Биологическая психиатрия основана на положении, что причина всех психических расстройств кроется в структурных или химических нарушениях внутри мозга. Благодаря данному заявлению биология, являясь более фундаментальной наукой, обходит психологию. Несмотря на общее происхождение, взгляды на психические заболевания с биологической и психологической точек зрения зачастую диаметрально противоположны, и оппоненты напористо и порой со скандалами отстаивают своё ви́дение. Повторюсь, подобные дебаты, полные бескомпромиссных заявлений, мне кажутся совершенно бесплодными.
Даже если кто-то полагает, что психические состояния можно соотнести с состояниями мозга, это нисколько не обесценивает значимость психологии: точно так же химия не обесценивает биологию, а физика в свою очередь не обесценивает химию. Едва ли не всё в нашей Вселенной можно описать совершенно разными способами и на разных уровнях, и душевные переживания человека в том числе. Если рассматривать явление не с одной, а с нескольких точек зрения, то можно получить более полную и понятную картину. Поэтому в моих комментариях к описываемым случаям есть также ссылки на биологическую психиатрию и науки, связанные с изучением мозга.
Ему было девятнадцать – студенту-философу с грязными волосами и реденькой бородкой. Тёмные круги под глазами свидетельствовали о бессонных ночах, а одежда пропахла табаком. Его бросила девушка, и он демонстрировал классические симптомы любовной горячки, описанные поэтами не одну сотню лет назад. Гнев и страдания выплёскивались из него, как волны бушующего моря, набрасывающиеся на берег.
– Не понимаю, как такое произошло. Просто в голове не укладывается. – Я заметил, как он раздражённо трясёт мыском ноги. – Можете вы мне хоть что-нибудь объяснить?
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.