Неизданный Федор Сологуб - [29]

Умеешь ты огнем обжечь,

И даже самое молчанье —

Еще несказанная речь,

И нераскрывшиеся губы

В своем безмолвии немом

Уже безжалостны и грубы,

Твоим отмечены значком.

Когда ты облечешься лаской

Приветливых и милых чар,

Ты только пользуешься маской,

Чтоб метче нанести удар!

1 (14) января 1926

254

Если б я был себе господином.

Разделился бы на два лица,

И предстал бы послушливым сыном

Перед строгие очи отца.

Все, что скрыто во мне, как стенами,

В этот час я пред ним бы открыл,

И, разгневан моими грехами,

Пусть бы волю свою он творил.

Но одно нам доступно: сознанье

Иногда, и с трудом, раздвоить.

На костры рокового пыланья

Мы не можем по воле всходить.

Если даже костер запылает,

Боязливо бежим от огней.

Тщетно воля порою дерзает, —

Наша слабость всей силы сильней.

12 (25) января 1926

255

Как нам Божий путь открыть?

Мы идем по всем тропинкам,

По песочкам и по глинкам,

По холмам и по долинкам,

И порой какая прыть!

Посмотри: мелькают пятки,

Икры стройные сильны.

Все движения вольны.

Мимо ржи, и мимо льны!

Быстро мчатся без оглядки!

На Кавказ, на Арзамас,

И на город, что поближе,

И на речку, что пониже,

Все бегут вразброд. Гляди же,

Сколько смеха и проказ!

Эти все пути людские,

Может быть, и хороши

Для земной, слепой души,

Но, прозревший, поспеши

Отыскать пути прямые,

Те пути, что в вечный град

Нас приводят, в край далекий,

Где стоит чертог высокий,

Где пирует Огнеокий,

Претворяя в нектар яд.

Если сам найти не можешь

Божьих праведных путей.

Отыщи среди людей,

Пред которым волю сложишь.

Для тебя он — лучший я,

Вознесенный над тобою

Не лукавою судьбою,

А твоею же душою,

Твой верховный судия.

12 (25) января 1926

256 [76]

Земля, и небо голубое,

И хор миров — пустая тень.

Земле оставивши земное,

Она ушла в бессмертный день.

Погасли в страстной Камалоке

Последние огни страстей.

Иною глубиной глубоки,

Лежат пространства перед Ней.

Но не пугают эти дали

Того, кто верный путь найдет.

Разлуки нет, и нет печали,

Любовь вовеки не умрет.

И здешний мир принарядился

В обманы нежные земли,

И над могилой клен склонился,

И маргаритки расцвели.

Дитя рабочего народа

Придет цветочки воровать,

«И пусть у гробового входа

Младая будет жизнь играть».

13 (26) января 1926

257

Насилье царствует над миром,

Насилье — благостное зло.

Свободу ставишь ты кумиром,

Но что, скажи, тебя спасло?

Среди народных возмущений,

Тебя лишивших всех охран

И выдавших на жертву мщений,

Пришел насильник и тиран.

Он захватил кормило власти,

Твой жалкий ропот презрел он,

И успокоилися страсти,

И вот уют твой огражден.

В своем бессилии сознайся,

Не суесловь и не ропщи,

Перед насильем преклоняйся,

Свободы лживой не ищи.

24 января (6 февраля) 1926

258

Три девицы спорить стали

О красавце молодом.

— Он влюблен в меня. —

                       — Едва ли!

Чаще к нам он ходит в дом. —

— Ошибаетесь вы обе:

Он со мной в лесу гулял. —

Шепчет им старуха: — В нёбе

У него свинец застрял.

— Вы б его не сохранили:

Он Далекую любил.

Из земной докучной были

Он к Невесте поспешил. —

7 (20) февраля 1926

259

Разве все язвы и шрамы

Мстительно мы понесем

В эту обитель, куда мы

В смертный наш час отойдем?

— Создал я мир для тебя ли? —

Злобного спросит Отец.

— Этой блистающей дали

Ты ли положишь конец?

— Все колебанья эфира

Я из Себя излучил.

Даром все радости мира

Ты от меня получил.

— Гневною речью порочишь

Ты утомительный путь.

Иль, как ребенок, ты хочешь

Сладкое только слизнуть?

— Если уж так тебе надо,

Сам ты свой мир созидай, —

Без раскаленного ада

Благоухающий рай.

— В нем ты завоешь от скуки,

Вызов ты бросишь судьбе,

И недоступные муки

Станут желанны тебе.

— Но не творец ты, игрою

Миродержавной рожден,

Я же тебе не открою

Тайны пространств и времен. —

18–19 февраля (3–4 марта) 1926

260 [77]

Ни презирать, ни ненавидеть

Я не учился никогда,

И не могла меня обидеть

Ничья надменность иль вражда.

Но я, как унтер Пришибеев,

Любя значенье точных слов,

Зову злодеями злодеев

И подлецами подлецов.

А если мелочь попадется,

Что отшлифована толпой,

Одна мне радость остается, —

Назвать клопом или клопой.

6 (19) марта 1926

261

Целуя руку баронессы,

Тот поцелуй я вспоминал,

С которым я во время мессы

К устам Распятие прижал.

Мне Эльза тихо говорила:

— Благодарю, мой милый паж!

Весь грех мой я тебе открыла,

Меня врагам ты не предашь. —

— О, госпожа, твой грех мне ведом,

Но и в грехе невинна ты.

Истомлена жестоким бредом,

Ты мне доверила мечты.

— Я погашу врага угрозы

И затворю его уста,

И расцветут живые розы

Благоуханного куста.

— Все совершится неизбежно,

И ты супругом назовешь

Того, кого ты любишь нежно,

Кому ты душу отдаешь! —

8 (21) марта 1926

262

Мечта стоять пред милой дамой

Владеет отроком-пажом,

Но двери заперты упрямо, —

Там госпожа с духовником.

В каких проступках покаянье

Она смиренно принесла?

Иль только слушать назиданье

Она прелата призвала?

Иль, мужа своего ревнуя,

Благого утешенья ждет?

Иль совещается, какую

В обитель жертву принесет?

Или? Потупившись ревниво,

Стоит влюбленный паж, дрожа.

Но вот выходит торопливо

Монах, не глядя на пажа.

Его лицо все так же бледно.

Стремится к Господу аскет,

В молитве страстной и победной

Давно отвергнувший весь свет.

О нет, любовью здесь не пахнет!

Ревнивым, милый паж, не будь:

В дыхании молитвы чахнет

Давно монашеская грудь.

Паж веселеет, входит смело.

Графиня милая одна.