Неизданный Федор Сологуб - [12]

Неистомными ногами

Должен ты один пройти.

— Нет друзей тебе в народе.

Верен сладостной мечте,

Пой о свете, о свободе,

О любви, о красоте. —

Так мне муза тихо пела,

Вдохновенно глядя в даль,

И в глазах ее горела

Неизбывная печаль.

27 декабря 1889

56

Невыносимо тяжкое воспоминанье

На утомленный ум безжалостно легло,

Терзает сердце мне, как коршун злой, страданье.

В груди подавлено звенящее рыданье,

От дум, как обручем, оковано чело.

1889

57

Мигом оставлен полок,

Дверь отворил я, — как в пламя.

Наледеневший порог

Вдруг потеплел под ногами.

Ты ли, Снегурка, меня

Сжала так сильно в объятья?

Что ты смеешься, дразня?

Ты, как и я же, без платья.

— Я-то привычна, а ты?

Дедко стучит по воротам! —

В круге ночной темноты

Мчусь я не бегом, а лётом.

А у дверей постою:

— Ну, поцелуй на прощанье! —

Медленно стыну, и пью

Нежной Снегурки лобзанье.

Вот я и дома, в тепле,

Вьюга за окнами хнычет,

А самовар на столе

Тихую песню мурлычет.

Я лишь в одной простыне,

Теплой, забавно суровой.

Чай лучше нектара мне.

Так мне уютно в столовой.

Только Снегурки мне жаль.

Так и растает весною?

Иль в ледовитую даль

Птичкой порхнет полевою?

9 января 1890

58

Бедный дом мой не украшен,

Домострой мой очень строг,

Но, когда огонь погашен,

Мне мерещится чертог.

В нем на мраморных колоннах

Поднялся высоко свод,

Где из многих лампионов

Свет торжественно течет.

Дам и рыцарей улыбки,

Лица детские пажей,

И литавры, трубы, скрипки

Все звончей и веселей.

Я король на новосельи

Открываю светлый бал,

Чтобы каждый гость в весельи

Все печали забывал.

13 июня 1890

59

Вблизи колодца мне мальчишка

В деревне встретился горлан.

Он — озорник? или воришка?

Иль просто бойкий мальчуган?

Лицом он писаный красавец,

Орет он бранные слова.

Да кто ж он? будущий мерзавец?

Иль удалая голова?

Большой, босой, расстегнут ворот.

Проходит девушка с ведром:

— Опять ты, Степка, нынче порот! —

Хохочет он: — Мне нипочем!

— Всех богачей на дым развеять!

Мне не мешай озоровать!

На …е-то не репу сеять,

А ты молчи, …а мать! —

Звериные сверкали зубы,

Улыбка поперек лица.

Но, хоть слова крепки и грубы,

Он все ж похож на мертвеца, —

Так механичен хохот звонкий,

И так свободно брань летит

Из уст румяного ребенка,

Забывшего, что значит стыд.

Тускнеет вся вокруг природа.

Где эта брань и эта грязь,

И как бы светлая свобода

В болоте тусклом родилась?

Ты силы копишь или тупишь,

Россия? где твой талисман.

Что ты продашь и что ты купишь

На торжище великих стран?

Грабеж, убийства и пожары.

Тюрьма, петля, топор и нож,

Вот что, Россия, на базары

Всемирные ты понесешь!

13 июля 1890

60

Под пальмами играли в кости

Два негра, черные, как ночь,

И проифавший лютой злости

Не догадался превозмочь.

Ножи сверкают в лютом зное,

С бойцов свирепых льется пот.

Судьба одна в игре и в бое,

Уж не везет, так не везет.

Зарезан дважды-побежденный,

А победитель, кровью пьян,

К ручью приникнул, утомленный,

Изнемогающий от ран.

Взглянул в последний раз он тупо

На раскаленный небосклон.

Шакалы ночью на два трупа

Сбежалися со всех сторон.

1 февраля 1891

61

Зверь-человек купается от века

В напрасно-пролитой крови!

Но разве нет на свете человека.

Достойного любви?

И разве осужден я вечно

Скитаться с холодом в душе,

И жизнь свой яд бесчеловечно

В своем заржавленном ковше

Нести мне будет бесконечно!

Как жадно я искал

В толпе завистливой и злобной,

В душе тая свой идеал,

Души, ему хоть в чем-нибудь подобной!

Увы! Кого я ни встречал, —

Старик ли, дева ль с пылким взором,

Муж, полный зрелой красоты, —

Неотразимым приговором

Житейской пошлости черты

На них читалися так ясно,

Что и сомнение напрасно.

11 июня 1891

62

Избрать из двух грозящих зол

Одно, где менее мученья?

Не даст внезапный произвол

Минуты даже для сравненья.

И затруднительно решить,

Что легче, розги иль крапива.

Ведь проще было бы сравнить,

Что слаще, вишня или слива!

Крапивой высекут, — так жжет.

Как будто вырвался из пекла,

А если розги мать берет, —

Ах, лучше бы крапивой секла!

Но опыт мальчику твердит,

Что все же розги выбрать надо:

Укус крапивы ядовит,

И в розгах нет такого яда.

Крапивы зуд невыносим.

Укусы долги и жестоки,

А после розог только дым

Стыда раскрашивает щеки.

11 июня 1891

63

Вдоль реки заснувшей прохожу лугами

По траве росистой голыми ногами,

И гляжу на звездный недоступный строй,

И мечта забавит легкою игрой.

От лучей палящих ноги загорели,

А во тьме посмотришь, кажется, что белы,

Да и все иное, чем бывает днем, —

Дальняя избушка кажется холмом,

Мглистая дорога кажется рекою,

А туман в лошине — снежной пеленою.

Спать давно пора бы, а домой идти, —

Словно позабыты к дому все пути.

Точно чародейка шарф из мигов вяжет,

А когда окончит, никогда не скажет,

И следишь мельканье чародейных спиц,

Вещее сверканье полевых зарниц,

И не видишь молний, и не слышишь грома,

Но душе зарница каждая знакома,

И с паденьем каждой пасть в траву готов.

Позабыться в беге неразгадных снов,

Прикоснуться к тайне, к волшебству и к чуду,

Посмотреть, каким же я в Эдеме буду.

17 июля 1891

64

Старик улыбчивый, ты медлишь на пороге,

И смотришь на толпу играющих детей.

Хоть ноги голые марает грязь дороги,

Забавны милые беспечностью своей.

Но думы у меня безрадостны и строги,

Когда гляжу на них, они в душе моей,

Как зарево больших и медленных огней.

Обнявших светлые, надменные чертоги.