Неизбежный финал - [11]

— Когда будем читать роман?

— Скоро… очень скоро, — пообещал Кара, к великой радости хозяйки.

— А мы попадем в роман? — последовал очередной вопрос.

— Надеюсь, — ответил Кара с удивившей его самого нерешительностью.

Из дневника писателя Корнелиу Кары

Противоречие: Андроник не все рассказал майору Лику Кристаке, а лишь отрывок из запутанных событий ночи на 15 июня. Почему? Что помешало ему быть откровенным до конца? Или тогда он предстал бы в невыгодном свете? Не исключено. Возможно, здесь и следует искать объяснение компромиссу.

Его тяжкие слова «Проститутка — вот кто ты! Проститутка! Ты обманываешь меня! Неужели тебе не стыдно?» и ее реплики «Что тебе нужно от меня? Можешь бросить меня! Во что ты хочешь превратить мою жизнь?» определяли характер конфликта. Возможно, причиной его резких выпадов было не только опоздание жены, но и подозрение в неверности — навязчивая идея Андроника. А разве у него не было для этого оснований? Где же была Родика Андроник в ту бурную ночь? И кто был тот мужчина, который, проводив ее до дому, попытался обнять и поцеловать ее? Почему после такого шумного скандала Гаврил Андроник, полный предрассудков, не развелся?

Фактически, уважаемый товарищ Кара, какую цель вы преследуете? Хочу найти конфликту между супругами Андроник человеческое, а не только юридическое объяснение. Кто ищет, тот всегда найдет!

Возможно, следует побеседовать с Удиштяну. Ники Удиштяну? В свое время в Бухаресте была фирма «Думитру Удиштяну. Драгоценности и прочее. Поставщик королевского двора». Может статься, что они родственники.

Из документов дела

Агенор — Кадму

28 июля 1971 г.

Информирую, что Гаврил Андроник несколько дней назад выписался из госпиталя и после долечивания приступит к работе. Хотя у нас есть конкретные доказательства, что его отношения с Р. А. окрашены непонятной для нас враждебностью, он все-таки поедет с ней на три недели на курорт Сын-Джеорджу.

Кадм — Агенору

10 августа 1971 г.

Приступай к проведению теста ТМ-1. Отныне Гаврил Андроник получает кличку Белый Пилон, а его жена — Черный Пилон. Если найдешь надежный источник информации, который удастся приблизить к Черному Пилону, путь к проведению операции «Фотопленка» открыт.

ПОСТАВЩИК КОРОЛЕВСКОГО ДВОРА

— Да, господин, — произнесла госпожа Удиштяну с неожиданной для ее восьмидесяти лет решительностью, — я была против женитьбы Ники на барышне Родике Устурой. — Старуха откинула голову, и складка под подбородком почти исчезла.

Корнелиу Кара смотрел на нее, сбитый с толку. С опаской возразил:

— Насколько мне известно, ее звали Родика Трандафир, а не Устурой.

— Какая разница!

Ее манеры и жесты напомнили Каре актрису Лучию Стурдза-Буландру.

— Хорошо, госпожа, но они ведь состояли в браке…

— Никогда! — категорически прервала она. — Ники принадлежит к роду Удиштяну, и он меня, конечно, послушался. Ники послушает меня даже тогда, когда я буду лежать в могиле. А до этого времени еще ого-го, уважаемый господин…

Кара по-прежнему смотрел на нее растерянно. Из материалов дела «Фотопленка» вытекало, что Родика Трандафир, а не Устурой, бесспорно, состояла в браке с Ники Удиштяну, сыном этой вызывающей изумление восьмидесятилетней женщины. Кару удивляла и решительность, с которой она высказывалась, и ее резкий голос. Изредка она бросала на него пронзительные взгляды своих уже водянистых глаз с четко обозначившимися мешками под ними. На краю стола висела трость с ручкой из слоновой кости, и можно было предположить, что хозяйка в случае надобности ловко пустит ее в ход. Впрочем, все ее существо вопреки столь почтенному возрасту излучало невероятную энергию. Казалось, она в любую минуту готова защитить чистоту своего генеалогического древа.

— Вы убеждены, что ваш сын Ники не был женат на Родике Трандафир? — предпринял осторожную попытку писатель.

Старуха вновь отрезала:

— Устурой, Родике Устурой! Господин, Ники — мой сын, а моя родословная восходит к именитому роду Кантакузинов… Кроме того, Ники сын Думитру Удиштяну, поставщика королевского двора…

Кара снова вспомнил, что на Каля Викторией, напротив префектуры, в свое время сверкал витринами ювелирный магазин «Думитру Удиштяну».

— Господин, — обратилась она к Каре после короткой паузы, гордо вскинув голову, — я не боюсь заявить, что была и остаюсь… монархисткой!

Писателю показалось, что старуха изготовилась схватить трость. «Она выжила из ума, — подумалось ему. — Я поторопился. Следовало бы подождать возвращения из-за границы ее сына Ники Удиштяну. А теперь…» На всякий случай он сказал:

— Ники, насколько мне известно, любил Родику.

— Это совсем другое дело! — оживилась почтенная представительница рода Удиштяну. — Разве его величество Кароль Второй не любил Зизи Ламбрино? Но он ведь не женился на ней. Вот и я сказала Ники: «Если тебе нравится бабенка, люби ее сколько хочешь. Верхние комнаты твои — можешь распоряжаться ими по своему усмотрению. Но это все!» И Ники меня послушался. Как я могла, уважаемый господин, женить своего Ники на девице, которая бродит неизвестно зачем по кладбищам?

— По кладбищам?

— Да, бродит… Может, ей нравятся мертвецы…

«Что-то тут не так, — помрачнел Корнелиу Кара, пытаясь отыскать точку опоры. — Что-то не в порядке со мной, со старухой или даже с делом «Фотопленка», которое мне доверили». И, как бы между прочим, он спросил: