Неизбежное зло - [47]

— Думаю, это второе предупреждение, отправленное принцу, — сказал я. — Рискованно оставлять записку в полотенце, особенно когда у принца их столько, что хватит на целую турецкую баню, но это должно быть то, чем пользуется только он, потому шанс, что он найдет послание, все равно выше, чем в случае с костюмом. Когда же и здесь записку не нашли, полагаю, третье сообщение положили под подушку, где принц почти наверняка его обнаружит.

— Все это предполагает, что действовали тайно, — сказал Несокрушим. — Если существовал заговор с целью убийства принца, почему информант просто не рассказал ему напрямую?

— Подумай. Записки написаны на местном языке. Предположительно местным жителем. С определенным специфическим уровнем образования: умеет читать и писать, но только на местном языке, на котором сам принц не говорит. Кто имеет доступ в спальню принца, но не обладает достаточным статусом, чтобы заговорить с принцем напрямую?

Ответ очевиден.

— Прислуга, — заключил Несокрушим. — Нужно вернуться к полковнику Ароре за разрешением на беседу со всеми, кто обслуживал покои принца. — И он ринулся к выходу.

— Постой, у меня есть мысль получше.

Я подошел к столу принца и снял трубку телефона.

* * *

— Вы хотите допросить прислугу сейчас?

Судя по голосу, полковник Арора был крайне раздражен.

— Кто еще мог оставить сообщения в таких специфических местах? — пояснил я.

— Но откуда прислуге знать о планах убийства ювраджа?

— Этого мы не узнаем, пока не поговорим с ними, — ответил я.

— Очень хорошо, — вздохнул он. — Посмотрим, что можно сделать. Надеюсь, вы осмотрели все, что было нужно, в покоях ювраджа?

— Думаю, мы тут закончили.

— В таком случае буду признателен, если мы встретимся через десять минут у Розового павильона. Автомобиль будет ждать вас.

— Мы едем в приятное место?

— Зависит от вашего отношения к жилищам бухгалтеров, — кратко ответил он.

— Что-то случилось с Голдингом?

Полковник ответил не сразу:

— Я пытался найти его, как вы просили. Его не видели с утра, и на звонки по домашнему телефону он не отвечает.

Я ощутил страх, нарастающий как волна.

— Есть вероятность, что он куда-то уехал?

— Сомневаюсь. Даже в чрезвычайной ситуации он никогда не уехал бы, никого не предупредив.

* * *

«Мерседес» затормозил перед аккуратным фахверковым коттеджем, которому самое место где-нибудь в Кенте. Зеленые металлические ворота в высокой живой изгороди выходили на дорожку, бежавшую между подстриженными газонами и аккуратными клумбами с типичными английскими цветами. Сам коттедж выглядел свежепобеленным, а брусья фахверка выкрасили в тот же оттенок зеленого, что и ворота.

Тишину нарушали лишь крики скворцов.

Шофер остался около машины, а мы с Несокрушимом направились к парадной двери. Полковник Арора с нами не поехал. Он прислал с шофером записку, сообщавшую, что его в последний момент вызвали по делу, касающемуся подготовки к похоронам принца.

Я потянулся к дверному молотку, стукнул несколько раз. Мы подождали. Ни звука изнутри.

— Таким стуком можно и мертвого разбудить, — заметил Несокрушим.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, сержант, — буркнул я. — Обойди кругом. Посмотри, не найдется ли открытого окна или двери.

— Есть, сэр, — браво отозвался Несокрушим и скрылся за углом дома.

Я пошел к другому углу и попытался заглянуть в окно. Возможно, это было окно гостиной. Темно, окна затянуты сеткой, ничего не разглядеть. Вернувшись к двери, я изо всех сил врезался в нее плечом. Она была массивной и наглухо запертой, и я, конечно, не питал иллюзий, что смогу запросто ее выломать. В прошлый раз, когда мы пытались вломиться в жилище, нас встретили градом пуль. Кроме того, я в официальном отпуске. Наконец, вспомнив, что хозяин дома — бухгалтер, я приподнял коврик у двери.

Тихонько выругался. Никаких запасных ключей.

Вернулся из своего обхода Несокрушим. И по выражению его лица я все понял.

— Задняя дверь взломана.

* * *

Сад позади дома был обширнее, но не менее аккуратным, чем перед фасадом. Вдоль стены цвели кусты розовых и красных роз, а под палисандровым деревом стояли стол и два плетеных кресла. Было бы похоже на открытку, если бы не вид задней двери. Несокрушим был очень сдержан в оценке, когда сказал, что она «взломана». Похоже, действовали топором. Половина двери, разбитая в щепки, валялась на земле, остальное бессильно болталось на уцелевшей петле. Одно было ясно: Голдинг не просто решил взять выходной.

Я отодвинул останки двери и осторожно ступил на заднее крыльцо. Под ногами хрустнули обломки досок. В доме тишина. На кафельном полу пара коричневых сапог для верховой езды.

Я открыл дверь в следующее помещение — кухню, которая выглядела так, будто здесь разорвалась бомба. Ящики выдвинуты, шкафы перевернуты, пол усыпан осколками битой посуды.

— У вас есть револьвер, сержант? — обернулся я к Несокрушиму.

— Боюсь, что нет, — прошептал Несокрушим. — Он остался в резиденции.

Я не мог упрекнуть сержанта, мой вообще лежал в нескольких сотнях миль отсюда, в Калькутте.

— Тогда нам остается надеяться, что тот, кто это сделал, уже далеко или так же самонадеян, как мы.

Мы осторожно двинулись к двери в противоположном конце кухни. Я приоткрыл ее и заглянул в гостиную. Тот же хаос: мебель перевернута, по полу разбросаны книги, диван будто выпотрошили, вытащив из него кучу комковатого серого хлопка. Даже толстые бархатные шторы сорваны и разрезаны.