Неистовая Лаки - [10]

— Это беспроигрышная игра, — с энтузиазмом пророчил он. — Студия «Пантер» представляет «Гангстеров» Алекса Вудса! Я уже чувствую, как в воздухе запахло «Оскаром»…

— Одна только маленькая деталь, — прервала его излияния Лаки, взяв свою любимую серебряную ручку и нетерпеливо постукивая ею по столу. — Мне известно, что «Парамаунт» отказалась финансировать эту картину из-за многочисленных сцен насилия. Лично меня это не смущает. Однако… что касается секса…

— А в чем дело? — с вызовом спросил Алекс.

— Прочитав сценарий, я поняла, что некоторые сцены предусматривают появление обнаженных актрис, в то время как главный герой и его друзья предстают в них в добродетельно-одетом виде.

— Ну а в чем же проблема? — снова спросил Алекс, искренне не понимая, куда она клонит.

— Видите ли… — медленно протянула Лаки. — Я могла бы, если угодно, назвать нашу студию «студией равных возможностей». Так что, уж коли приходится обнажаться женщинам, пусть то же самое делают и мужчины.

— Что? — тупо спросил Алекс.

Лаки уже окончательно удалось овладеть собой.

— Позвольте мне выразиться следующим образом, мистер Вудс. Если нам показывают сиськи и письки, то пускай покажут и хрен. Я, конечно, не имею в виду этого хрена Кларка . — Глядя на Фредди и Алекса, которые пытались переварить услышанное, она не смогла удержаться от улыбки. — И если мы сумеем договориться по этому вопросу, джентльмены, можно считать, что сделка состоялась.

Глава 3

— Сколько тебе лет, солнышко? — спросил пятидесятипятилетний развратный козел в костюме от Бриони. Вопрос был обращен к удивительно милой блондинке со свеженьким личиком, сидевшей по другую сторону письменного стола.

— Девятнадцать, — сообщила та. На сей раз она сказала правду, а вот минуту назад соврала. Ее фамилия была Станислопулос, а вовсе не Браун. Бриджит Станислопулос звучало слишком громко, а вот Бриджит Браун — совсем другое дело. Вряд ли кому-нибудь придет в голову раскапывать подноготную девушки с такой заурядной фамилией.

— Что ж, — прочистил глотку мистер пятидесятипятилетний развратный козел, одновременно думая о том, успел ли уже кто-нибудь побаловаться с этим аппетитным кусочком девичьей плоти, — у тебя, бесспорно, есть все задатки для того, чтобы сделать успешную карьеру фотомодели. — Его глаза, словно жадные липкие пальцы, ощупывали ее грудь. — Ты — достаточно высокого роста, достаточно мила, а если сбросишь килограммов пять, станешь достаточно худой. — Он помолчал. — Избавься от лишнего жирка, и я устрою тебе пробы. — Он опять помолчал. — А сегодня вечером мы с тобой сходим поужинать и обсудим твое будущее.

— Извините, — поднялась со стула Бриджит, — сегодня вечером я занята. — Она задержалась возле двери. — Но я… очень ценю ваш совет.

Мистер Козел просто подпрыгнул от неожиданности. Он был ошарашен тем, что его приглашение отвергли. Девчонки, мечтавшие стать моделями, были неизменно голодны, поскольку никогда не имели ни гроша в кармане. Тут же — дармовое угощение, да к тому же ужин с ним всегда рассматривался, как гарантия успеха.

— А завтра вечером? — спросил он, окидывая посетительницу плотоядным взглядом.

Бриджит сладко улыбнулась. У нее была чудесная улыбка — свежая, как весенние цветы.

— Вы хотите меня трахнуть или все же испробовать в качестве модели? — осведомилась она, отчего мистер Похотливый едва не выпрыгнул из собственных ботинок. Он не привык, чтобы всякие молодые паршивки разговаривали с ним подобным образом.

— У тебя грязный рот, девочка, — со злостью выплюнул он.

— Ничего, сгодится, чтобы сказать гуд-бай, — парировала Бриджит, выскользнув за дверь. Желая сделать финальную сцену более эффектной, она сказала напоследок:

— Надеюсь, в следующий раз я буду смотреть на вас только с обложки «Глеймора»!

И, кипя от негодования, она выскочила на улицу. Что за свиньи эти мужики! Тоже мне… «Сбросьте пять кило лишнего жира!» Да она никогда еще не была такой стройной, как сейчас! И неужели он всерьез рассчитывал, что она пойдет ужинать со старым поганым кретином вроде него? Да ни за какие коврижки!

— Читай по губам, старикашка, — громко сказала Бриджит, вприпрыжку идя по Мэдисон-авеню:

— «Я тебе не по зубам!»

Никто не обратил на нее внимания. Это был Нью-Йорк — город, где позволено все.

В Бриджит было метр семьдесят роста, а весила она пятьдесят пять килограммов. Ее прямые, поцелованные солнцем светло-медовые волосы рассыпались по плечам, губки были полными и немного капризными, глаза — голубыми и умными, кожа, казалось, светилась. Девушка вся искрилась здоровьем и энергией. Большинство мужчин находили ее неотразимо притягательной.

Бриджит любила этот город. Она просто обожала раскаленные грязные тротуары и то, что любой человек мог затеряться в спешащих по ним толпах. В Нью-Йорке она не была Бриджит Станислопулос, одной из самых богатых в мире девушек. В Нью-Йорке она являлась всего лишь одной из многих смазливых девиц, отчаянно рвущихся к вершинам успеха.

Слава Богу, Ленни и Лаки с пониманием отнеслись к ее сообщению о том, что она хотела бы бросить колледж и попытать счастья в Нью-Йорке, став фотомоделью. Они не только не стали возражать, но, напротив, даже убедили Шарлотту — ее бабку по матери — в том что, девушке это необходимо. Единственное поставленное ими условие заключалось в том, что, если Бриджит не сумеет реализовать свои грандиозные планы да шесть месяцев, она вернется в колледж и продолжит учебу.