Неидеальная Чарли Тэйр - [16]

– Успеха на экзамене. – Декан дернул головой, отпуская меня на все четыре стороны, вернее, в одну сторону – на пытки к профессору Канахену. – Надеюсь, вы на него все-таки успеете.

Что-то подсказывало, что очередное неискреннее пожелание не добавит удачи, а, наоборот, убавит. Не взглянув на парней, я открыла дверь кабинета и едва не налетела на мужчину в черном. Быстро извинившись, мы неловко разошлись в дверном проеме.

– Добрый день, – поздоровался он с сильным северным акцентом. – Маэтр Коэн…

Обращение, принятое на полуострове, резануло слух. В Норсенте уважительным словом «маэтр» называли мужчин высокого положения. Не знаю, что за положение занимал Ноэль Коэн дома, но дрался он как уличный хулиган и словарный запас бранных ругательств имел весьма характерный.

Преодолевая два корпуса и бесконечные извилистые коридоры, я не питала надежд успеть, но, что называется, повезло запрыгнуть на подножку последнего дилижанса! Возле аудитории я оказалась ровно в тот момент, когда раскрылись двустворчатые двери и помощник профессора в мятом пиджаке со следами мела на рукавах пригласил последних студентов на экзамен.

Правда, обнаружилось, что оставленный на подоконнике портфель исчез.

– Домовики утащили в комнату забытых вещей, – прояснила староста, неожиданно решившая сдавать экзамен в рядах опоздавших. – Я не знала, вернешься ли ты, и позволила забрать.

– Почему меня это не удивляет? – пробормотала я, пристраиваясь в самый конец очереди.

Не было ни пера, ни писчей бумаги, ни словаря… ни яблочной карамельки, если вдруг с треском провалюсь и очень захочется заесть горечь поражения сладеньким. Оставалось уповать на ту самую удачу, которой мне сегодняшним утром щедро желали все подряд.

– У меня есть запасное перо. – Староста вытащила из напоясной сумочки закрытое колпачком полное чернил перо и протянула мне. – Бумагу тоже дам, но словарем поделиться не могу. У самой только один.

Карамельку захотелось почти сразу, едва я с исписанным листом в руках встала перед преподавательской кафедрой. Профессор Канахен был сгорблен и иссушен возрастом, сыпал вопросами, морщился и всеми силами демонстрировал, с какой чудовищной силой его бесит мой деревенский говорок, прямо сказать, совершенно не подобающий дочери королевского посла – внучке человека, пять лет прослужившего на полуострове. А я, в свою очередь, старалась не пялиться на седую профессорскую голову с синими прядями. Если бы он догадывался, сколько выдержки требовалось для такой вежливости, то поставил бы мне высший балл просто за силу воли.

– Госпожа Тэйр, у вас – не побоюсь этого слова – непотребный провинциальный акцент! – заключил Канахен, когда с ответом было покончено и пришло время объявить, насколько сильно самая младшая Тэйр опозорила свой драгоценный древний род.

Дребезжащий голос разлетелся по аудитории, доведя до истерики тех, кому еще предстояли десять минут персонального позора. Ведь если даже мне прилетело от всей профессорской души, а я, по общему мнению, ходила в любимчиках, что говорить об остальных.

Понимая, что дерзость с надменностью выроют мне очень глубокую могилу, я скромно потупила взор и проблеяла:

– Простите, профессор. Обещаю практиковаться.

– Я лично знал вашего деда! Он был великим человеком! В совершенстве владел не только диалектами, но и разбирался в тонкостях правил поведения, принятых в Норсенте! – пафосно чихвостил меня Канахен. – У вас есть уникальная возможность запросто общаться с носителями языка, а вы что делаете?

– Что? – уточнила я, понятия не имея, как правильно ответить на провокационный вопрос. Вряд ли он имел в виду любовный роман.

– Ничего! – подтвердил догадку Канахен. – Ближе!

Невольно я сделала к преподавательской кафедре маленький шажок.

– Нужно быть ближе к студентам из Норсента! – прогремели слова профессора, и я немедленно отступила.

И почему нормальное произношение не передается через поцелуи, как простуда? Столько проблем мигом решилось бы! От дурацкой мысли у меня вырвался смешок… в тот момент, когда Канахен примолк, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.

– Госпожа Тэйр! – в дребезжащем голосе появилась неожиданная сила. – Ваш дед в гробу сейчас перевернулся!

– Деда кремировали, – вырвалось у меня. – Наверное, родители подозревали, что когда-нибудь я начну изучать северные диалекты, и подстраховались.

По лицу профессора пошли красные пятна. Как наяву, я услышала грохот молотка, вбивающего последний гвоздь в крышку гроба, где вместо деда Тэйра покоилось мое «хорошо» за экзамен по северному диалекту…

В пустом коридоре, прислонившись поясницей к каменному подоконнику, стоял хмурый и встрепанный Алекс с разбитыми губами. Я помедлила в дверях и, с отвращением отвернувшись, вышла из аудитории. За спиной профессор уже начал издеваться над следующим студентом, даже не дав тому толком поразить мир знаниями северного диалекта (или их отсутствием).

– Как экзамен? – спросил Алекс в тишине.

– Не сдала, – холодно отозвалась я.

– Жаль, – уронил он.

– Не ври.

Пожалуй, одной яблочной карамелькой сегодняшнее утро не заесть! Как минимум понадобится целый кулек, чтобы пережить написание эссе о хороших манерах в Норсенте.