Нехилый камешек - [49]

– Боже, – шепчет она с таким видом, будто я потерял глаз.

– Что?

Я отлично вижу, поэтому уверен, что пока не одноглаз, но подозреваю, что с лицом у меня не все в порядке.

– Я никогда в жизни не видела такой огромной шишки.

ГЛАВА 24

Я сегодня узнал о нескольких вещах.

Во-первых, я заглянул в календарь. Оказывается, сегодня неудачный день для Спенсера и мне трижды делали больно. На часах за полночь, и мне хочется верить, что угроза миновала.

Хотя никогда нельзя быть уверенным до конца.

Во-вторых, моя шишка самая огромная в истории человечества, но после трехчасового охлаждения я не только отморозил себе висок, но еще почти избавился от опухоли. Опять же, при виде такого синяка на лице любой скажет: «Ничего себе! Вот это фонарь! Чувак, тебе реально не повезло».

Именно это мне сказал парень в аптеке, когда я покупал ибупрофен.

В-третьих, ибупрофен творит чудеса.

Но пришло время реального испытания. В дверь звонят. Я знаю, это Шарлотта. Она написала, что едет ко мне с провизией. Оборачиваюсь к Фидо. Парень дрыхнет на подушке, высунув изо рта язык.

– Можешь открыть?

Он не отвечает, поэтому я ползу с дивана к двери. Нажимаю на кнопку домафона.

– Привет? Это самая горячая в мире медсестра, которую я недавно заказал в агентстве по медицинскому уходу на дому?

Из динамиков раздается смех.

– Да, именно. Я пришла обтереть тебя мочалкой.

Я впускаю Шарлотту и жду, пока она подымится на лифте на шестой этаж.

– Ты моя отрада для глаз.

Я любуюсь, как она идет ко мне.

– Только не говори, что у тебя еще и глаза болят, – дразнит она.

– Нет, только это, – отвечаю я, слегка касаясь головы.

Я закрываю дверь и возвращаюсь к дивану. Шарлотта кладет пакеты на журнальный столик и окидывает меня взглядом. Подносит пальцы к синяку, но не касается.

– Больно?

Я киваю.

Она наклоняется ко мне и целует в лоб.

Я стону для эффекта:

– Больно. Очень-очень.

Шарлотта качает головой и отходит оглядеть меня.

– Серьезно. Как ты?

Я прикусываю уголок рта, разрываясь между желанием сказать ей правду: «становится лучше», – или перейти к сочувствию и сексу. Принимаю решение за наносекунду.

– Ужасно, – бормочу я и зарабатываю еще один поцелуй.

Она садится прямо, соединив ладони.

– Хорошо, я принесла тебе любимый напиток, – говорит она и достается из пакета огромную бутылку скотча.

Я с благодарностью приподымаю бровь.

– Холодную кунжутную лапшу из твоего любимого китайского ресторанчика.

Она хватает и демонстрирует мне белую коробку. Я облизываю губы.

 – Или, – продолжает она, вытаскивая из другого пакета что-то завернутое в белую бумагу, – панини[22] на гриле из магазинчика за углом. Цыпленок и проволоне[23], без майонеза, который ты ненавидишь.

Забудьте о сочувствии и сексе. Вот чего я хочу. Ее здесь, со мной. Девушку, которая меня так хорошо знает. Я обхватываю ладонями ее щеки.

– Все, что мне было нужно, – говорю я ей.

Она целует меня, но очень робко и нежно.

– Я не сломаюсь, – говорю я, отстраняясь.

– Тебе очень плохо. И все из-за меня. Я ударила тебя дверью.

– Это было случайно, – я делаю паузу, – или нет?

Она качает головой.

– Конечно, случайно.

– Я слишком фигово выгляжу?

Она закатывает глаза.

– Я тебя умоляю. Ты, как всегда, великолепен.

– Тогда в чем дело?

– Я тебя ударила, и у меня теперь кошки скребут на душе. Мне хочется, чтобы тебе стало лучше. Именно поэтому я притащила тебе всю эту провизию. – Она указывает на лакомства.

– И я ценю это.

– Давай я принесу тебе еще льда, – говорит она и идет на кухню за ледяным компрессом из морозилки. Вернувшись, она прижимает компресс к моему лбу. Я осторожно беру ее за руку.

– Шарлотта, я несколько часов сидел со льдом. Еще немножко, и шишка затянется в мой мозг. А это очень опасно.

Она хмурится, но все же убирает пакет, а потом кивает на баночку ибупрофена.

– Может, еще таблетку?

Качаю головой.

– Я выпил две в десять и сейчас немножко не в себе.

Она заламывает руки.

– Мне жаль, – шепчет она.

Я откидываюсь на подушку.

– Я каким-то образом показал тебе, что меня волнует инцидент с дверкой? Поверь, мне глубоко плевать. Конечно, если это не станет преградой для тебя трахнуть меня хорошенько, – громко заявляю я.

Она качает головой.

И я добавляю немного мягче, скользя пальцами по ее шее:

– Тогда прекращай эту суету. Мне не нужен ибупрофен. И лед. Я даже не хочу холодную лапшу, хотя это одно из моих любимых блюд, после проволоне без майонеза, которые ты принесла.

– И чего же тебе хочется?

Обхватив затылок рукой, я притягиваю ее к себе. Ее губы зависают в нескольких сантиметрах от моих. Мне казалось, я не хочу секса и сочувствия. Я ошибался. Мне хочется секса и чего-то еще.

Заняться любовью с ней, а не бесчувственным сексом. С единственной женщиной, которая сумела вызвать у меня такие чувства. Я шепчу ей на ухо:

– Тебя.

Она дрожит в моих руках, а потом медленно и игриво сползает по моему телу. Добравшись до пояса баскетбольных шорт, задорно шевелит бровями, а потом прижимает руку к моей эрекции и говорит:

– Знаешь, даже смешно, что твоя шишка соответствует твоему члену, Спенсер.

– Да? И как же? Надеюсь, не цветом.

– Самые большие в мире, – говорит Шарлотта, стаскивая с меня шорты и трусы. Я снимаю футболку.