Неформат - [15]
Мы с Ёлкой переглянулись и заржали.
— Бедный, — сказала Ёлка. — Агент 0007. С правом жрать креветки.
— Все! — оборвал Умница. — У Бори нет времени. Улетай первым же самолетом куда угодно, а оттуда пробирайся в Москву. Доберешься — мне позвонишь. И не ссы, Боря, я тебе пропасть не дам. А дам я тебе агентурную кличку… — он на секунду задумался, потом мстительно сощурился, — Мутант.
— Спасибо, хоть не Примус, — огрызнулся я.
— Да ну тебя с твоими хохмами, у нас ведь серьезная организация. Мутант. Никто не должен знать твое настоящее имя, а то тебя найдут. Да, и мне когда будешь звонить, не смей называть себя иначе, как Мутант. Телефоны твоих знакомых они точно будут прослушивать… И Ленка не должна о тебе ничего знать. Если она будет знать, у нее Софья Моисеевна выведает. А значит, не должен знать и Левик. Он не сможет не успокоить Ленку, видя как она переживает… В общем, что я тебя учу, сам все понимаешь… Ну давай, счастливо…
Так Ленка стала агуной.
Часть вторая
6. Дым отечества
«Мутант бежал быстрее лани». Эта фраза вертелась у меня в голове, пока я поглощал пельмени в «Елках-палках» на Горького, то есть на Тверской. Именно мутантом я чувствовал себя в Москве вот уже сутки. Все было какое-то получужое. Иностранное государство, в котором все почему-то говорят по-русски. Но действительность за четырнадцать лет не то чтобы фатально изменилась, но сместилась самым подлым образом — не до неузнаваемости, а до неадекватности. Незнакомые сорта пива, незнакомые повадки людей. И, кстати, эти идиотские телефонные карточки! Я купил уже две, оба раза выслушал напутствия продавцов, но так и не дозвонился до Умницы. Карточки эти не хотели брать международный барьер.
Поселился я в «Белграде», исключительно потому, что в такси вспомнил о его существовании. Три очень потрепанные звезды, словно у подрабатывающего швейцаром отставного полковника. Грязноватая сантехника еще советских времен, аккуратно залатанная простынка. Но какая разница? Мы с отелем подошли друг другу. Я подвалил к гостиничной стойке в чем был. А был я в маскировочном «пингвиньем» прикиде Умницы. Администраторша взглянула в паспорт, скользнула незаинтересованным взглядом по моей фальшиво-пейсатой морде. Я внутренне прокомментировал: «Однако за время пути, собачка могла подрасти». Поддразнил я этой фразой Умницу в оливковой роще под Хевроном и словно наступил на жвачку — прилипла и практически стала лейтмотивом последних дней. Лапсердак и брюки были мне тесны и коротки. Кроме того, этот долбанный нелепый лапсердак надо было застегивать-расстегивать левой рукой, потому что он запахивался не на ту сторону. Взгляд мой за время пути тоже достиг определенного безумия. Нервы я начал лечить алкоголем едва войдя в самолет, летевший в Прагу. В Праге я тоже не потерял даром транзитное время. И продолжал отмечать Праздник Колобка, ушедшего от бабушек и дедушек (да еще от каких бабушек и дедушек!), всю дорогу до Шереметьево-2, мотая пейсами, стекленея взглядом и почесывая бороду. В какой-то момент стюардесса подсунула мне таможенную декларацию, в которую я долго пялился, пытаясь понять что имеется в виду под словом «товар». Слово это фигурировало практически в каждой строчке, но смысл его не улавливался. Осталось ощущение, что правильно заполнить декларацию сможет только профессиональный контрабандист. Поставив везде прочерки, я отметил окончание заполнения абсолютно невнятной анкеты «Абсолютом».
Колобком со смещенным центром тяжести я выкатился в московскую осень и еще хорошо, что вообще добрался до отеля. Там, перед тем, как отрубиться, я успел удивиться, что не застрял в пражских пивницах. Ведь я совсем ничего не потерял в Москве. Все, что я потерял — жену, сына, работу, дом, друзей, — осталось в Иерусалиме.
В «Ёлках-палках» было много столиков, но мало официанток, да и те ходили мимо. Их пришлось отлавливать, как мустангов, тогда они, раздувая ноздри, кося глазом, все-таки принесли заказ. Оказывается, «Боржоми» может быть трех видов. Пельмени были вполне. Пиво тоже. Хорошо, что с утра я уже прикупил невыразительное цивильное облачение, пейсатую кипу спрятал в карман и публичное поедание некошерных пельменей стало моим личным грехом, а не сальным пятном на репутации иудеев.
Место вообще оказалось бойкое, приятное. Хорошее еще и тем, что можно спокойно понаблюдать за частью московского человечества, поглощавшего пирожки на пеньке недорогого и центрального заведения. Еще утром я отметил, что штамп «пестрая московская толпа» уже не катил. Толпа оказалась серой. Хорошо одетые люди растворялись в одинаковых. Толпа была на удивление однородной. Я было удивился, но понял, что это чисто израильское восприятие. Все правильно. Однородный — это один народ, а я приехал из страны где «много евреев разных национальностей». Поэтому одеться так, чтобы слиться с толпой, оказалось совсем несложно.
Еще люди не улыбались. Впрочем, что за Голливуд, почему они вообще должны лыбиться? А вот озабоченность на лицах и постоянная готовность дать отпор — настораживали. Хотя сам я, конечно, был не менее озабочен и готов дать отпор. Так и вписался.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая история Бориса Бренера. Опер — и в Африке опер, а уж тем более в Израиле, где «на четверть бывший наш народ». Но когда полицейский еще и новый репатриант, весьма приблизительно ориентирующийся в окружающей действительности…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.