Нефертити. «Книга мертвых» - [82]

Именно во время его выступления я заметил пятна крови на своих сандалиях. Затем Хети исподтишка ткнул меня в бок и кивнул, указывая в сторону. Сквозь затихшее собрание, пока еще в отдалении пробирался наряд стражи. С ними, на плечах какого-то мужчины, видимо, его отца, плыл над толпой тот самый мальчик с мячом. Ребенок разглядывал толпу. Когда я повернул голову, он увидел меня и показал.

В этот момент церемония закончилась, и процессия под звуки труб, топот копыт и послушные славословия толпы, в едином порыве воздевшей руки к солнечному диску, двинулась в сторону Большого храма Атона. Мы стали проталкиваться сквозь этот лес согласных рук, который подарил нам преимущество, заслонив нас. Оглянувшись, я увидел, что рот мальчика раскрыт, но крик его тонул в общем шуме. Мы пошли быстрее, стараясь не слишком бросаться в глаза, но по удивленным лицам людей было ясно, что ведем мы себя странно. Все же никто нас не остановил, и мы, добравшись до переулка, быстро по нему зашагали.

— Куда пойдем?

— В наш дом?

Я снова обернулся, как раз когда мальчик и стража добрались до начала переулка. Мальчик указал на нас, и его крик громом прокатился по узкой улочке. Мы побежали. Хети местность знал, но регулярность городского плана лишала нас преимущества: где запутанные лабиринты Фив, когда они нужны? Люди оборачивались и смотрели нам, бегущим, вслед, но пришлось повернуть назад, когда впереди показались идущие навстречу солдаты. Никогда раньше я не был преследуемым — всегда преследовала полиция; теперь же все изменилось и я спасал свою жизнь.

Мы промчались между недостроенными остовами барачного поселка и как будто оторвались от погони. В проулке, где находился наш дом-укрытие, было пустынно. Быстро оглядевшись по сторонам, мы скользнули за потрепанный полог, в комнату, и заперли на засов тяжелую деревянную дверь. Легли, стараясь успокоить прерывистое дыхание, раздиравшее грудь; мы производили слишком много шума в чуткой тишине.

— Что нам теперь делать?

Впервые за время нашего знакомства Хети выглядел по-настоящему напуганным.

— Не знаю!

Мы лишь переглянулись, молясь старым богам, чтобы нас посетило вдохновение или удача улыбнулась нам. Но ничего. Мы были брошены на произвол судьбы.

— Можем пойти ко мне, — посмотрел на меня Хети, напуганный, но храбрившийся.

Я был благодарен ему за благородное намерение, стоявшее за его предложением. Он хотел сказать, что его родные нас спрячут, но риск был слишком велик. Обнаружение преступников означает пытку и казнь для мужчин, увечье и рабство — для женщин. Я не стал бы подвергать их такой страшной участи, даже когда столько уже стояло на карте.

Возможно, я увидел мимолетную тень движения, возможно, только придумал, но внезапно бронзовый топор расколол среднюю панель двери. Топор застрял в ней, и я услышал ругань человека, пытавшегося вытащить свое оружие, и резкие команды его начальника. Мы взбирались по лестнице, когда раздался второй удар топором по двери. Когда мы оказались на крыше, я услышал тревожные крики на улице. Осторожно выглянув с крыши, я увидел, что внизу полно солдат: всю улицу обыскивали до зубов вооруженные стражники. Я узнал женщину с раздробленной ступней; она о чем-то горячо говорила со стражниками и жестикулировала, указывая на крышу, где мы с ней беседовали. Я не мог ее винить: ей нужно как-то выживать. Затем поднялся и опустился блеснувший на солнце топор, и дверь с треском и стуком поддалась.

Мы побежали по крышам, перепрыгивая через разделительные стены и обрывая веревки с бельем. Несколько старух наблюдали за нами, но не шевелились. Я следовал за Хети, который, как обычно, лучше чувствовал направление. Оглянувшись, я увидел, что на крышах уже полно бегущих за нами солдат.

— Разделяемся! — крикнул я Хети. Он остановился. — Где встретимся?

— Вы знаете где! — Он показал за реку. — После наступления темноты!

Он указал мне направление, ухмыльнулся, словно это было какое-то нелепое приключение, и бросился в другую сторону.

Я побежал. Почти сразу же перепрыгнул через узкий проход между двумя лачугами, оступился, ухватился за дальнюю стену и стал подтягиваться, царапая ладони и колени. Солдаты разделились на две группы, и мои преследователи неотвратимо приближались. Я потерял Хети из виду, что было хорошим знаком: наверняка он спрыгнул на землю и, наверное, сумел скрыться. Я ринулся дальше, швыряя назад, под ноги преследователям, все, что попадалось под руку, — горшки, корзины, дрова. Я планировал добраться до улиц и снова смешаться с толпой. Но впереди, на крышу следующего дома взбирались по лестнице вооруженные полицейские, сопровождаемые знакомой, возвышавшейся над всеми фигурой с коротко остриженными седыми, с металлическим отливом волосами. Его львиные глаза были устремлены на меня, улыбочка предвкушения мелькала на холодном лице.

Я остановился. Если это была игра в сенет, он, как Осирис, стоял на последней клетке, за исключением того, что Маху олицетворял наинеприятнейший способ моего перехода в следующий мир. Схватят ли они меня и сведут вниз или казнят на месте? Но у меня все еще был выбор. Я стоял недалеко от края крыши. Я мог бы взять жизнь в свои руки и прыгнуть в неизвестность. Безусловно, у меня было совсем мало знаний, чтобы защититься от Маху. Я не сомневался, что, попав к нему в руки, не выживу.