Нефертари. Царица египетская - [37]

Рамсес запер дверь, взял меня за руку и повел к своему ложу. На миг он остановился и прошептал:

— Желаешь ли ты меня так же, как я тебя?

В ответ я коснулась губами его рта, а потом поцеловала так, как мечтала поцеловать все эти ночи, что он провел в Нубии. Мы упали на расстеленную постель, и празднество в честь победы нас больше не интересовало.

— Неферт… — Рамсес оперся руками на ложе и оказался надо мной.

Я потянулась к нему и провела рукой по его телу — как учила меня Алоли. Рамсес прикрыл глаза, а я легко коснулась пальцем его паха.

— Хочу знать, какой у тебя вкус, — прошептала я.

Он перевернулся на спину, и я стала водить языком по его телу, сначала по бедрам, потом по груди, вокруг незажившего шрама. Рамсес прижал ладони к моей груди, и у меня затвердели соски. Я опустилась ниже, и он застонал.

— Разденься, Неферт, прошу тебя.

Я встала на колени, медленно сняла накидку, потом тунику, парик — и теперь наготу мою прикрывали только волосы.

— Ты еще красивее, чем я думал, — выдохнул Рамсес, и я залилась краской.

Хенуттауи — вот кого я всегда считала красавицей. И Исет. Теперь же, стараясь принять позу, наиболее благоприятную, по словам Алоли, для зачатия, я подумала: «А вдруг я и вправду красива?» Рамсес дышал часто-часто, и, когда я оказалась над ним, он, стремясь проникнуть в меня, рванулся мне навстречу.

Я сотни раз мечтала о том, как буду с Рамсесом, но теперь позабыла все, чему учила меня Алоли. Единственное, что я понимала и чувствовала, — это его тело, прижавшееся к моему, вкус его кожи, и нечто, ранее не испытанное — боль, переходящая в наслаждение. И когда Рамсес полностью излился в меня, я взглянула на простыни. Отныне я не девственница.

В янтарных лучах заката Рамсес гладил мое лицо. Наше полузабытье прервал тяжелый стук в дверь. Мы вскочили и бросились к одеяниям, разбросанным вокруг ложа.

— Государь! — позвал кто-то. — Пир давно начался, фараон желает знать, где ты.

— Долго он уже стучит? — воскликнула я.

— Какое-то время стучит, — рассмеялся Рамсес и обнял меня. — Возвращайся в свои покои во дворце. В храме тебе делать нечего.

— Нужно спросить у Уосерит, — сказала я с напускным смирением.

— Забудь ты про нее. Если я сделаю тебя своей женой, она не сможет тебя забрать. Я без тебя не могу. — Он приложил ладонь к моей груди. — Ты нужна мне здесь.

— А ты нужен в Большом зале, — поддразнила я.

Со дня своей свадьбы Рамсес всегда входил в Большой зал вместе с Исет. А сегодня, во время праздника в честь его первой победы как полководца египетского войска, Рамсес войдет в зал со мной, и все поймут, где мы были. Хенуттауи увидит нас со своего места на помосте, Исет повернется к подружкам из гарема, а потом разразится буря.

«Смелее, — сказала я себе. — Исет — внучка гаремной жены, а я — дочь царицы». Мы миновали двор; уже опустилась вечерняя прохлада. Я пряталась под сильной рукой Рамсеса, и, когда мы шли по коридорам, отовсюду раздавался шепот. Кто-то произнес мое имя, и я вздрогнула.

— Привыкнешь! — пообещал Рамсес.

— К холоду или перешептываниям?

Он рассмеялся, и тут мы подошли к Большому залу и оказались рядом с глашатаем, объявлявшим имена пришедших. Внутри у меня все сжалось. Послышался удивленный ропот.

— Фараон Рамсес Второй, — объявил глашатай. — Повелитель Египта и сын фараона Сети.

Рамсес шагнул вперед и остановился, дожидаясь меня.

— Царевна Нефертари, дочь царицы Мутноджмет и полководца Нахтмина.

Рамсес взял меня за руку. В зале раздавался испуганный шепот: почему именно в этот вечер Рамсес пришел со мною, а не с супругой, которая носит его дитя? Пока мы дошли до помоста, я несколько раз слышала свое имя. Слуги поспешно ставили еще одно кресло между тронами фараона Сети и Рамсеса. Глаза Исет превратились в узенькие щелочки, а лицо сидевшей рядом царицы Туйи словно окаменело. Ее ивив Аджо повел носом и, когда я проходила мимо, оскалил зубы и тихонько зарычал, хотя обычно со всеми был очень ласков.

В неловком молчании я уселась. Первой заговорила царица Туйя:

— С твоей стороны было очень любезно проводить царевну Нефертари. Ты мог бы проводить свою супругу.

Сидевшая напротив Уосерит перехватила мой взгляд, и я почувствовала, что она хочет передать мне свою силу.

Я расплылась в улыбке и сказала:

— Боюсь, что здесь моя вина, царица.

— Какое все это имеет значение? — вмешался Сети. — Мой сын вернулся с войны, сокрушив нубийцев!

Он поднял чашу, и все последовали его примеру.

— Значит, Нефертари, — произнес Сети с насмешливым удивлением, — ты уже выросла?

Я скромно опустила голову.

— Да, государь.

— А мы скучали по твоей улыбке. В особенности, подозреваю, мой сын.

Сети взглянул на угрюмую Исет, сидевшую рядом с царицей. Лица обеих вытянулись, точно мордочка Аджо.

— Это так, — подтвердил Рамсес, встретившись со мной взглядом.

Я поняла, что он хочет сказать гораздо больше.

Хенуттауи опустила свою чашу на стол.

— Так расскажи нам, Нефертари, о чем же вы говорили с моим племянником? — спросила она. — Должно быть, он рассказывал тебе нечто очень увлекательное, раз вы проговорили до самого вечера. Почему бы не поделиться с нами?

Я стала краснее углей, тлеющих в жаровне, а Рамсес спокойно ответил: