Недостройка - [22]

Тут неожиданно к нашей компании подтянулся замполит, подвинулись, он уселся с краю и немедленно налил себе полный стакан разведённого спирта.

– Давайте, чтоб не последний был, – сказал он сам себе, опрокинув стакан в рот.

– Во даёт, – отчётливо сказала Оксана, а замполит тем временем передвинулся поближе к ней и, не заморачиваясь условностями, начал подбивать к ней клинья, что мне не очень понравилось.

Поговорили и про работу конечно… три бригады, присланные сюда, как сообщил нам Петрович, это, так сказать, в порядке конкуренции – и мы, и киевляне, и ленинградцы будем заниматься одним и тем же, дешифрацией и фильтрацией одного и того же сигнала с гидрофона. У кого алгоритм распознавания окажется успешнее, тот и получит выгодный контракт с Минобороны, такие дела.

– А что у нас за цели будут? – спросил я, – ну с которых мы сигнал снимать будем.

– В начале августа нам целую подлодку на полный световой день выделят, с Рыбачьего возьмут самую бесшумную. Вот её и будем ловить. А в текущем режиме – всё, что мимо плавает, может и американцы с японцами попадутся.

– За это дело надо выпить, – сказал молчавший до сих пор Сергей.

Налили и выпили – уровень жидкости в трёхлитровой банке между тем снизился почти до нуля. А я тем временем описал базу, её обитателей и окрестности. Дот вызвал живой интерес, даже прямо сейчас хотел кое-кто сходить посмотреть, но я отговорил их, напугав страшными росомахами.

Пари

На следующий день с утра началась и собственно наша работа, до которой мы добирались почти что целый месяц с пересадкой в Питере, залезанием на вулканы и купанием в горячих источниках. Распаковали все ящики, вытащили оборудование, к очень немалому моему удивлению всё оказалось целым и здоровым и после скручивания гаек и установки разъёмов ЭВМ типа СМ-4 завелась с полпинка и бодро выплюнула на зелёный экран Видеотона приглашение операционной системы типа РАФОС. Моя зона ответственности на этом собственно и закончилась, пригласил к монитору геноссе Мыльникова, он, да ещё вновь прибывший Олежек у нас за программную часть отвечали. Мыльников поставил свой диск в накопитель (жуткая вещь был этот ИЗОТ-1370, диски диаметром полметра имели ёмкость 2,5 мега (не гига, упаси боже) байта, и ломалось это всё с пугающей регулярностью… особенно памятны моменты, когда плавающие магнитные головки вдруг переставали плавать и диким скрежетом садились на магнитное покрытие – и то, и это после таких случаев приходилось выкидывать, а новые головки потом долго и утомительно юстировать.

Итак, геноссе занялся правкой и доводкой своих программных продуктов, кои должны были по идее фильтровать входящий от гидрофонов контент от шумов и преобразовывать его в удобопонятный вид, а я, чтобы совсем уж не бить баклуши, присоединился к железячной части нашей команды, к Андрею и ещё одному новенькому, Витьку. Которые налаживали преобразователи аналоговых входящих сигналов в понятную компьютерам цифру. Ну и вывод итоговых результатов на телевизор системы Шилялис тоже их темой был. Та еще задачка-то была с этими АЦП – я сильно в эти проблемы не влезал, делал в основном, что скажут.

Да, а собрана вся эта периферийная часть оборудования была в так называемой системе КАМАК, если в транслитерации, в оригинале же оно называлось CAMAC (Computer Automated Measurement and Control) и разработано было в Европейском центре ядерных исследований специально для научных исследований в области ядерной физики. У нас хоть и не ядерная физика тут исследовалась, а напротив гидро-, КАМАК и тут прекрасно прокатывал. В народе его называли Петей. Почему? Да потому что была у нас одна популярная книжка с описанием этого стандарта, где черным по белому было сказано «Что такое КАМАК? Это просто имя, такое же, как Петя». И ещё у нас даже была в ходу самодельная эмблема нашего института, на которой был изображён КАМАК в лучах восходящего солнца (злые языки добавляли, что солнце-то тут заходящее, а не восходящее, но кто же их будет слушать, эти языки).

Сижу, значит, допаиваю разъемы к камаковскому модулю графического вывода на телевизор – там в выходном каскаде тупо разрезались дорожки на базы четырёх выходных каскадов, три соответственно по числу цветов RGB и одна на синхронизацию, и это дело заводилось в модуль ЦДР на крейте, а уж модулем ЦДР управляла моя СМ-4, а если совсем точно, то программа, разработанная Мыльниковым. Чтобы телевизор не простаивал в то время, когда вывод графики не нужен, мы специальную заглушку придумали на корпусе, коя замыкала разорванные дорожки и позволяла спокойно просматривать телепередачи. Сейчас как раз эта заглушка там и торчала в боку Шилялиса, а на экране через помехи и полосы можно было разглядеть ведущего передачи «Прожектор перестройки».

– Итить-колотить, – сказал со своего места Петрович, уныло оптимизирующий в который раз алгоритм фильтрации, – опять ты свою шарманку завёл. Была бы хоть ритмическая гимнастика…

– Всё понял, – ответил я и переключил ящик на второй канал, их всего-то в те времена два было, в столицах правда три.

Но там было нисколько не лучше, что-то о тружениках полей и уборочной страде. Я выключил телевизор.