Недостойный - [24]
Несколько раз звонил мой телефон, но я не отвечал. Им нужны были мои планы уроков.
В конце концов я встал. Гилад посмотрел на меня с тем же выражением, что и на платформе. Словно спрашивая: что будет теперь?
— Можем пойти в кафе, которое мне нравится.
Мы заняли столик на антресолях и заказали кофе со сливками.
Когда его принесли, мы стали греть ладони о теплые чашки.
— Ты видел? — спросил я опять.
— Да.
— То есть ты видел, как это случилось?
— Да.
— С тобой все в порядке?
— Да. Знаете, мне уже доводилось видеть неприятные вещи. Насилие… Не знаю… Дело в том, что сначала я увидел вас. — Он играл ложечкой, медленно поворачивая ее в кофе. — Увидел, что вы там стоите. Узнал вас и думал, может, подойти, поздороваться. А потом заметил бездомного, который кружил вокруг вас. И вдруг он развернулся и бросился, и с моего места мне показалось, что он хочет толкнуть вас. То есть это могли быть вы… под поездом.
Я кивнул.
— Вообще-то я и подумал, что это вы, понимаете? В смысле, когда тот мужчина двинулся вперед, я увидел вас, а не его. То есть я увидел, что это вас сбивает поезд.
Этот паренек с бритой головой и синими глазами. Он кусал ногти и переводил взгляд с меня на свой кофе и обратно. Ждал, что я что-то ему скажу. Но я не знал, что сказать. Я не предполагал, насколько близко мы стояли.
— Это правда ужасно, мистер Силвер. Но я рад, что это не вы.
Я ему улыбнулся.
— Хотел бы я сказать тебе что-нибудь значительное, дать какое-то объяснение, но ничего на ум не приходит.
— А сказать и нечего.
— Ты так думаешь? — спросил я, глядя на свои руки и снова и снова слыша этот звук.
Çа fait longtemps que vous attendez?
— Да. Я так не думаю. Я совсем так не думаю. Я думаю, все есть как есть. Я согласен с Сартром.
— Бога нет?
— Бога нет.
— Не очень весело.
— А что, вы верите в Бога, мистер Силвер?
— Не знаю.
Этот мужчина в своем красивом пальто, раздавленный поездом.
— Нет, — покачал головой я. — Я с тобой. С тобой и с Сартром.
— Мне нравятся ваши занятия, мистер Силвер. Понимаете, мне кажется, за месяц я узнал больше, чем за все предыдущие годы.
— Спасибо на добром слове, Гилад. Спасибо. Ты мало говоришь. Трудно судить.
— Да, но мне нравится. Мне кажется, ваши занятия каким-то образом помогли мне сегодня увидеть некий смысл. Я почему-то лучше осознаю. Если вы понимаете, о чем я.
— Правда? Нет, не понимаю. Не понимаю. Я этого не понимаю.
— Мне кажется, я перестал думать, что в мире должен быть какой-то смысл. Это спасает от разочарований. Когда постоянно ищешь логическое объяснение и всякое такое, понимаете? То есть я давно не верю в Бога, но все равно до этого года всегда верил, что есть что-то, не знаю, система, какое-то вселенское равновесие или что-то в этом роде. Ну, то есть если я, например, отдал какое-то количество, я и получу какое-то количество. Думаю, я всегда верил, что, наверное, буду вознагражден в конце за то, что вел себя хорошо. Или нет, не совсем так: даже не за то, что вел себя хорошо, просто за… не знаю. Просто за страдание. — Он сам вроде бы смутился от своих последних слов и взмахнул рукой, как бы уничтожая их. — Нет, не знаю.
Я кивнул.
— За страдание?
— Нет, нет, не обращайте внимания.
— Расскажи мне.
— Ну, не знаю… Например, всякие неприятности, которые ты преодолеваешь. Любые проблемы, какие бывают у человека. Думаю, я всегда представлял: если ты их вытерпишь, понимаете… Если владеешь собой, не распускаешься, так, наверное, просто проходишь через это, не превращаясь в полную сволочь. И в конце будешь вознагражден.
— Кем?
— Не знаю… Вселенной?
Я кивнул.
— И больше ты этого чувства не испытываешь?
— Нет. Гораздо больше смысла в том, что ты делаешь, что можешь. Я имею в виду, имеешь, что тебе дано, а уж дальше просто надеешься на лучшее. Идея о том, что ты чего-то заслуживаешь, какую-то награду. Не знаю, это просто… Мне что, десять лет? Ну, скажите же, мистер Силвер.
Гилад мне нравился. Он казался очень одиноким ребенком. Редко улыбался, а когда делал это, то улыбка была циничной и сопровождалась глубокомысленным кивком, обычно в ответ на замечание, которое он считал идиотским.
Сердцебиение у меня унялось, перестала подкатывать тошнота, сменившись слабостью и ознобом. Солнце засветило в переднее окно кафе, и в помещении стало светло. Прищурившись, я отвернулся. Был почти полдень. Мы долго сидели там вдвоем, ничего не говоря.
Я вздохнул. И снова у меня появилось чувство, будто мне нужно что-то ему сказать. Но несмотря на его несчастный вид, мне нечего было ему предложить.
В тот вечер я допоздна оставался в «Ла Палетт», сидя в дальнем углу, у окна. Посетителей было немного, всего несколько пар да компания девушек, которые смеялись и пили шампанское. Я заказывал пиво за пивом седобородому официанту, который всегда называл меня mon vieux[21] и жал руку, когда я уходил. Девушки в конце концов встали и ушли, унеся с собой всякую надежду, если таковая еще оставалась в этом вечере.
Я сидел и ждал какого-то события. И затем — невероятным, чудесным образом — оно случилось. Мой телефон содрогнулся, приняв сообщение от Мари: «Я рядом. Мне зайти?»
Я подождал, делая вид, что принимаю решение. И когда решил, что времени прошло достаточно, ответил, расплатился по счету, попрощался и пошел домой.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Молодая семья Эвансов, поселившаяся по объявлению в старинном особняке богатой вдовы Мэрианн Паркин, обнаруживает в новом для себя месте множество удивительных вещей. Древние экземпляры Библии, картины в дорогих рамах, шкатулку с таинственными письмами неизвестному адресату. Дело происходит под Рождество. Ричард, Кери и их четырехлетняя дочь Дженна вместе с хозяйкой дома готовятся встретить праздник, как вдруг происходит страшное — Мэрианн умирает. Но перед смертью она открывает Эвансам великую тайну, перед которой меркнет даже горечь утраты…Эту повесть Ричард Пол Эванс написал исключительно для себя, своей семьи и круга своих друзей.
Четыре очень разные женщины…Когда-то их объединила трагедия, но потом они пошли разными путями, став совершенно чужими друг другу людьми.У каждой свои проблемы: карьера, личная жизнь, дети…Но однажды они снова соберутся в маленькой гостинице у моря – соберутся, чтобы поддержать друг друга перед лицом новой беды, чтобы смотреть и обсуждать старые фильмы, заново открывая себя, делясь разочарованиями, мечтами и надеждами… И вновь стать семьей?..В конце концов, разве семья – не главное, что есть в жизни?..
Что нужно сделать женщине, чтобы испортить отпуск на море?Согласиться, чтобы компанию ей составил собственный отец.Он стар, у него ужасный характер, кипучая энергия, железобетонная уверенность, что он все знает лучше всех, и манера обращаться с дочерью так, будто она – девчонка-подросток, нуждающаяся в постоянном контроле.В результате походы на пляж сменяются бесконечной рутиной, каждую сигаретку приходится выкуривать тайком, а бурный роман с мужчиной ее мечты обращается в фарс. Почему? Просто папаша вбил себе в голову, что обаятельный поклонник дочери – брачный аферист.
Книга об утраченных иллюзиях — и вновь обретенных надеждах.Книга о жестокой вражде — и настоящей дружбе.Но прежде всего — книга о любви и вдохновении!...Танцует над обрывом девочка, пережившая трагедию и еще не знающая, радость или печаль ждут ее в будущем, — и восхищенно зарисовывает каждое ее движение молодая художница, даже не подозревающая, что жизнь, которую она считает разбитой, только начинается.Никогда не поздно начать сначала.Понять. Простить. Почувствовать вновь.