Недостойный - [22]
Уилл
я обедал за столом для пикников под сосной, когда напротив меня сел Мазин. За лето он подрос и казался значительно старше.
— Черт, я скучаю по вашим занятиям. Английский я теперь ненавижу. Скука смертная.
— Не преувеличивай, Маз. Потерпи, привыкнешь. Не спеши с выводами.
— Нет, приятель. Мне там ловить нечего. Мы не обсуждаем, как бы это сказать, разные веши. Только разбираем абзац за абзацем и прочая чушь. Я скучаю по нашим разговорам.
— Но сейчас мы как раз с тобой разговариваем.
— Ну да, в перерыве между занятиями. Слабое утешение.
— Мне лестно, что ты проводишь свой перерыв со мной, Маз.
— Да, но только не очень-то обольщайтесь. Во всяком случае, Силвер, школа — это пустая трата времени.
— Моркови?
— Нет, приятель, не хочу я моркови. Я хочу знать, почему бы мне не уехать в Лос-Анджелес и не собрать там группу?
— А кто говорит, что ехать не стоит?
— Я вас умоляю. Да все!
— Значит, ты понимаешь, что это банальный разговор? Ты знаешь все, что я собираюсь тебе сказать. Скучнее некуда.
— Нет, не знаю. Это вы-то — скучнее некуда? Что вы имеете в виду?
— Ты все уже не раз слышал, Маз.
— Ой, ну хватит. Скажите мне. Пожалуйста.
— Мне нечего тебе сказать. Ты хочешь уехать в Лос-Анджелес и создать там группу? Поезжай. В противном случае заткнись и делай уроки.
— Это все? Это ваш совет?
— Ты просил совета?
— А разве непонятно?
— Послушай, Маз, я говорил это тысячу раз. Делай, что считаешь правильным. Но делай, а не говори об этом. Ты понимаешь?
— Значит, вы советуете бросить школу?
Я рассмеялся.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я.
— Да.
— Может, переезд в Лос-Анджелес и превращение в рок-звезду — не лучшая альтернатива выполнению домашних заданий.
Он поднялся, с улыбкой глядя на меня.
— Я рад, старина, что мы по-прежнему можем вот так поговорить. Вы никогда меня не подводили. Мне пора на урок. Я сообщу вам, если решу перебраться в Лос-Анджелес. — Он основательно потряс мне руку. Объятия кончились. — Мир, мистер Силвер.
В тот день мы с Мией пошли на Марше д’Алигр, где остановились поужинать. Потом мы ели устрицы и засиделись, выпив слишком много вина в «Ле Барон руж», а после вернулись в ее квартиру. Я сидел у барной стойки, которая отделяет крохотную кухоньку Мии от гостиной, и следил, как она режет на четыре части маленькие красные картофелины.
Я с удовольствием сидел там в тот вечер — наблюдал, как она готовит, накрывал стол под ее руководством, ждал наших гостей. Внизу, во внутреннем дворе, вымощенном булыжником, мальчишки играли в футбол, и каждый гол сопровождался взрывом криков. Я высунулся из окна, чтобы последить за игрой.
Миа открыла бутылку вина и принесла мне бокал.
— Твое здоровье, — сказала она.
— И твое.
— Темнеет все раньше и раньше.
Я кивнул.
— Каждый год я это говорю, — заметила Миа.
Мальчик в зеленой футболке забил гол, поднял над головой руку, сделал круг почета и скрылся в доме. Игра быстро завяла, и вскоре двор опустел и затих.
Мы плохо знали Себа и Полину, но Миа всегда стремилась подружиться с французами, с которыми, к ее удивлению и разочарованию, сложно было сблизиться. Поэтому после того, как несколько недель назад мы вчетвером где-то выпили, она позвонила им и пригласила на ужин.
В те годы считалось, что ужин с другими американцами — своего рода неудача, что более чистое, подлинное переживание всегда связано с французами, и Миа всегда была счастлива познакомиться с парижанами, которые ей нравились. Она посещала кулинарные курсы и превращалась в уверенного и талантливого повара. Это был бы первый ее ужин, приготовленный для французов, и она трепетала.
— Ты понимаешь, Уилл, это мечта, одна из многих!
— А что это за мечта?
— Парижская. Приготовить французскую еду для французов в своей парижской квартире.
— Ты прекрасно справишься.
— Спасибо, Уильям. — Она улыбнулась.
— Они уже здесь, — сообщил я.
Себ и Полина открыли тяжелую деревянную дверь, впустив ненадолго уличный шум, пока она за ними не закрылась.
— Salut! — крикнула сверху Миа.
Они помахали нам. Мы смотрели, как Себ и Полина, держась за руки, идут по двору, их шаги отдавались эхом. Миа вернулась на кухню, а я отправился впустить гостей.
Втроем мы пили вино и наблюдали за Мией, которая обваливала в муке куски морского языка, пока на чугунной сковороде растапливалось сливочное масло.
Ели мы за маленьким столом в гостиной. Миа настояла, чтобы мы сели, прежде чем она все подаст. И потом, одну за другой, Миа внесла тарелки с sole meuniere[13] и мисочки с жареным картофелем. Себ, который работал у оптового торговца вином, открыл одну из трех принесенных им бутылок шабли гран крю.
— За новых друзей, — провозгласила Миа, поднимая бокал. Лицо ее разрумянилось от кухонного жара, прядки волос висели по сторонам лица.
— За новых друзей, — повторили мы и соприкоснулись бокалами.
После еды и дежурных шуток о том, что американцы редко умеют готовить, а парижане — улыбаться, после обсуждения благородного заступничества Ширака за Джорджа Буша, Миа спросила Себа и Полину, как они познакомились.
— Проще не бывает, — ответила Полина. — Мы сидели в кафе. Оба в одиночку пили кофе у барной стойки. Оба читали свои газеты. Себ мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Он сказал «bonjour», и с этого все и началось. С тех пор мы вместе.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Молодая семья Эвансов, поселившаяся по объявлению в старинном особняке богатой вдовы Мэрианн Паркин, обнаруживает в новом для себя месте множество удивительных вещей. Древние экземпляры Библии, картины в дорогих рамах, шкатулку с таинственными письмами неизвестному адресату. Дело происходит под Рождество. Ричард, Кери и их четырехлетняя дочь Дженна вместе с хозяйкой дома готовятся встретить праздник, как вдруг происходит страшное — Мэрианн умирает. Но перед смертью она открывает Эвансам великую тайну, перед которой меркнет даже горечь утраты…Эту повесть Ричард Пол Эванс написал исключительно для себя, своей семьи и круга своих друзей.
Четыре очень разные женщины…Когда-то их объединила трагедия, но потом они пошли разными путями, став совершенно чужими друг другу людьми.У каждой свои проблемы: карьера, личная жизнь, дети…Но однажды они снова соберутся в маленькой гостинице у моря – соберутся, чтобы поддержать друг друга перед лицом новой беды, чтобы смотреть и обсуждать старые фильмы, заново открывая себя, делясь разочарованиями, мечтами и надеждами… И вновь стать семьей?..В конце концов, разве семья – не главное, что есть в жизни?..
Что нужно сделать женщине, чтобы испортить отпуск на море?Согласиться, чтобы компанию ей составил собственный отец.Он стар, у него ужасный характер, кипучая энергия, железобетонная уверенность, что он все знает лучше всех, и манера обращаться с дочерью так, будто она – девчонка-подросток, нуждающаяся в постоянном контроле.В результате походы на пляж сменяются бесконечной рутиной, каждую сигаретку приходится выкуривать тайком, а бурный роман с мужчиной ее мечты обращается в фарс. Почему? Просто папаша вбил себе в голову, что обаятельный поклонник дочери – брачный аферист.
Книга об утраченных иллюзиях — и вновь обретенных надеждах.Книга о жестокой вражде — и настоящей дружбе.Но прежде всего — книга о любви и вдохновении!...Танцует над обрывом девочка, пережившая трагедию и еще не знающая, радость или печаль ждут ее в будущем, — и восхищенно зарисовывает каждое ее движение молодая художница, даже не подозревающая, что жизнь, которую она считает разбитой, только начинается.Никогда не поздно начать сначала.Понять. Простить. Почувствовать вновь.