Скоро стало понятно, что чудище не собирается рушить бабушкин домик — его путь пролегал несколько левее. А когда оно прошло мимо, бабушка поняла, что оно, на самом деле, было не настолько огромным, как ей показалось вначале. Но чудище это было неправильным, и, возможно, из-за этой своей неправильности выглядело особенно пугающим.
Заснуть бабушка Чваки смогла только после того, как высунула нос из домика и немного подышала холодным зимним воздухом (и впустила внутрь несколько разбуженных и ошалевших от непривычной погоды светляков), а затем по ошибке выпила чай из трав, которым жабсы в нормальных условиях лечат горло, смешанных с травами, предназначенными для прикладывания в виде компрессов к голове. Чашка этого чая, который потом и стал «бабушкиным» подействовала на бабушку самым благотворным образом, так что она едва смогла дойти до кровати, и проснулась бабушка…
Нет. Проснулась она негостеприимным зимним днем и увидела в то самое окно хвост того же самого чудища (или ей так только показалось), которое ползло в обратную сторону, и кучу перебуженных светляков, которые мотались вокруг ее домика в надежде попасть внутрь… или уж на что они там надеялись… Но теперь бабушка Чваки уже знала, что следует делать, чтобы уснуть.
Правда, прежде, чем она успела выпить чашку этого — очень, между прочим, невкусного, — чая, к ней прибежали несколько лесных и болотных жителей, среди которых были, кстати, Лесовик — его нашли, обстукивая все без исключения деревья в Лесу, а заодно и переполошив большую часть жителей, — и дедушка Кифы и Мяфы. Оказалось, что домик бабушки — и сама бабушка вместе с ним — был ближе всего к маршруту, по которому двигалось чудище. Убедившись, что с бабушкой все в порядке, жители еще какое-то время беспокойно потоптались вокруг бабушкиного домика, а потом разошлись по домам, причем большая часть светляков увязалась за Лесовиком, чему он совершенно не препятствовал.
Чваки рассказывал эту историю немного иначе и регулярно сбиваясь на «страшный бабушкин голос».
— Да, — кивнул Буц, когда Чваки закончил историю, — я, кажется, ее почти в таком виде и слышал. Только про лед, кажется, не упоминали.
— Ага, — отозвался Чваки и допил остывший чай, — Наверное, фледы на льду не фоглафовывалифь ф Видением. Болотным.
— И никто не пытался выяснить, куда оно прошло…
— Кавэтфя, нет. Холодно вэ было. Оно тогда давэ не вфех перебудило.
Буц встал.
— Быть не может, — сказал он решительно, — чтобы никто не пошел по его следам!
— Фтрафно вэ. И вима. Вфе фпать легли.
— Быть не может, — упрямо повторил Буц, — Ни за что не поверю.
К середине ночи по Лесу и Болоту поползли последние известия от информационного агентства «Мухоморыч и Урожай». Судя по ним, у Холма, что прямо за Лесом, появилось четыре Чудища, описание которых в целом совпадало с описанием Болотного Видения, сопровождаемых где-то десятком-полутора Чудищ поменьше, описание которых значительно больше походило на описание болотных коряжников, за исключением разве что большого светящегося глаза вместо головы и того, что рост меньших Чудищ раза в три превышал средний рост не только болотного, но и лесного коряжника тоже. Этот Чудищный Отряд — в отличие от того же Болотного Видения — вел себя куда как агрессивно и, по первым подсчетам, слопал порядка четырех десятков жителей с Той Стороны Холма, в основном тех, на кого Мухоморыч по тем или иным причинам был сердит.
Новостям, исходящим от столь достоверного источника, жители Леса и Болота, конечно, поверили — ровно настолько, чтобы уяснить себе: что-то там все-таки произошло, но вот что именно — этот вопрос требовал разъяснения. Гонец — шестиногий официант из «Клюкви» Беггер Без-Четверти-Четырнадцатый — был отправлен, как только кто-то высказал сомнения в достоверности информации (то есть, сразу же) и пока не вернулся. Мухоморыч начал было вещать что-то насчет Конца Времен, который должен наступить уже с минуты на минуту, но, видя, что к его стенаниям окружающие отнеслись с еще меньшим доверием, чем к его рассказу о нашествии Чудищ, удалился к себе — записывать свои пророчества, чтобы не забыть.
Чваки, который не должен был участвовать в дневных бдениях и поэтому жил по своему обычному расписанию, поделился новостями со своими друзьями уже под утро, после чего был устроен военный совет. Следовало решить, оставлять ли наблюдателей у Болота, не стоит ли тоже сбегать на Ту Сторону Холма, или, может быть, опять броситься на поиски Лесовика, который вновь куда-то запропастился.
— Не внаю, не внаю, — сказал Чваки, — Я как-то Мухоморыфю не офень доверяю.
— Согласен, — кивнул Кифа, — Думаю, нам не стоит отказываться от уже намеченного плана. Поэтому мы пойдем на Болото, займем наблюдательный пункт и…
— Будете наблюдать, — хмыкнул Чваки, — А мне фто, домой — фпать?
— Стоп-стоп-стоп, — Мяфа замотал головой, — Нет, так не пойдет. Я бы сейчас поостерегся отправлять кого-то на Болото, даже если там его дом.
— Да, я тоже думаю, что нашему другу Чваки следует переночевать где-нибудь еще. Да вот хотя бы у Плюмса. Думаю, он не откажет. Или у Буца… Нет, у Буца тетушка.
