Недоразумение - [23]

— Да. Разве я тебе не рассказывал?

— Только про мужа.

— Да, это была трагедия. Но, на мой взгляд, ей пора бы уже ее пережить.

— А она все еще страдает?

— Не очень-то, похоже. В последнее время она либо нездорова, либо пьяна, либо ведет себя, как сука.

— А раньше такого не было?

— Насколько я помню, не было, но теперь я в этом начинаю сомневаться.

Миранда вздохнула.

— Потерять мужа и ребенка наверняка ужасно для кого угодно, Бретт. Мы бы могли остаться у нее подольше. — Миранда не стала задумываться, хотелось ли этого самой Габи или нет. — Во всяком случае, у нее, по-видимому, уйма добрых друзей, — продолжала она, не услышав от Бретта ни слова в ответ. — Эдриан Нортон произвел на меня приятное впечатление.

— Он, как правило, такой же пьяный, как и она.

Разве Эдриан был пьяным? Резкий тон Бретта ее насторожил.

— Похоже, он тебя знает.

— Он мне не друг, если ты хочешь знать именно это. — Взгляд Бретта был мрачным. — И, пожалуйста, запомни: он не тот человек, с которым мне хотелось бы видеть свою жену!

Если бы их супружество было нормальным, Миранда могла бы подумать, что в Бретте заговорила ревность. Но она знала, что ревности в нем нет ни капли, и потому отвергла эту мысль. Просто Бретту хочется, чтобы его жена была выше всяческих упреков. Надо воспринимать его слова как предупреждение против любого, кого он знает как записного донжуана.

В другой ситуации она бы сказала Бретту, что вполне в состоянии сама выбрать себе друзей. Но сейчас, после всей сегодняшней суматохи, она так устала, что спорить уже не могла.

— Знаешь, меня ведь не очень-то этот мистер Нортон интересует. И у меня есть какое-то чутье. Папа часто брал меня с собой и до, и после аварии, и я встречала уйму самых разных людей.

— Но, разумеется, тех, с кем можно иметь дело.

Миранда лишь сухо кивнула…

На сей раз машина остановилась перед большим домом. Бретт назвал этот район Верхним Истсайдом. У Миранды перехватило дух, когда муж ввел ее внутрь и она впервые увидела, как здесь все значительно и солидно. Из центра холла вверх вела широкая лестница, а по обеим ее сторонам тянулись анфилады комнат, просторных и элегантно обставленных. По сравнению с этим зданием их Уэлл Хаус должен восприниматься как нечто заурядно провинциальное, подумала Миранда.

Слуга, проводивший их в дом, закрыл на ними дверь. Появилась женщина. Бретт представил ее как миссис Фрэнк, свою экономку. Ясно, что Бретт позвонил сюда заранее и всех предупредил об их приезде. Миранду познакомили с другими слугами, все желали молодоженам добра и счастья. И все же она почувствовала облегчение, когда, поблагодарив всех, Бретт сообщил, что они поднимутся в его личные апартаменты.

Это была гостиная с двумя спальнями. Мужская спальня была огромной, с кроватью королевских габаритов посередине. Бретт с явным удовольствием наблюдал за смутившейся Мирандой и провел ее в комнату поменьше. Шелковым голосом он сообщил, что эта спальня — ее, хотя бы на первое время. Багаж Миранды уже стоял у кровати. Она очень обрадовалась, что у нее отдельная спальня, и даже не задумалась, что заключается в этом сообщении Бретта — забота или угроза. Муж холодно проинформировал, что ужин будет в полвосьмого. Так что остается еще час, добавил он, чтобы принять ванну и переодеться.

В качестве туалета к ужину Миранда выбрала коротенькое малиновое платьице. Шелковая ткань мягко переливалась и очень шла к бледному личику Миранды. Она выглядела удивительно привлекательно. Перед тем как выйти, Миранда разглядела себя в зеркале. Проведя в инвалидном кресле долгое время, она почти позабыла, как выглядит вне этого сооружения.

Бретта в гостиной не было. Он ждал ее внизу, в холле, с кем-то разговаривая. Миранда вспомнила: это Хэррис, дворецкий. Увидев, что она приближается к ним, Бретт отошел от дворецкого и направился навстречу. Миранда еще была на последней ступеньке, когда он наклонился и поцеловал ее.

Поцелуй был привычно холодноватым, но даже такие ничего не выражающие поцелуи всегда учащали у Миранды пульс и заставляли ее краснеть. Бретт наверняка это всегда замечал. На сей раз он, не скрывая издевки, сказал:

— Тебя так волнует никчемный формальный поцелуй? А что же будет, если я вложу в него истинную страсть?

Дворецкий объявил, что ужин готов, выручив Миранду, — отвечать Бретту не потребовалось. Во время трапезы дворецкий обслуживал молодоженов в элегантно обставленной столовой. Хорошо, что Бретт больше не терзает ее своими колкостями. А еще лучше ей самой потерять к нему всякий интерес. Странно, но почему-то за последние две недели все ее попытки в этом отношении оказывались безрезультатными.

За едой Миранда все время исподтишка наблюдала за Бреттом. Когда их взоры встретились, щеки у нее мгновенно вспыхнули. Не будь ее муж одним из самых красивых среди известных ей мужчин, насколько легче было бы ей против него обороняться!

Когда они выпили кофе, Миранда отважилась спросить Бретта, не возражает ли тот, если она сразу же пойдет спать. Бретт с полным безразличием сказал, что она может делать все, что ей угодно.

— Ты устала? — только и спросил он.

Миранда неохотно кивнула. Интересно, что лучше — молчаливая ложь или признание вслух? По правде говоря, как она себя в действительности чувствует, Миранда не могла определить. Она не знала, с чем связан тревожный жар в душе и теле. Ясно, что это как-то связано с Бреттом… От Бретта не скрылось возбуждение жены.