Недомут - [19]

Анечка не изменилась. Выглядела на свои приемлимые тридцать, была по традиции облачена в черные брюки и не менее черный свитер, накрашены и курноса, без загара и заметно растерянной.

- Фамилия? - строго спросил нахальный.

- Хомякова, - удивленно сказала она.

- Почему не Мышкина? - издевался гестаповский.

- Почему вы ерничаете? - отважно спросила женщина.

- А что с вами делать, Хомякова? - вздохнул правильный. - Ну что мне, убить вас? Изнасиловать к чертям собачьим? Испортить тремя словами оставшуюся жизнь? Я-то могу. Я вообще все могу, но не все хочу. Давайте просто поговорим, не за жизнь, но по-честному. Вот этого знаете?

- Конечно, - сказала она, легко улыбнувшись.

Неужели мне улыбнулась, растерялся Смурнов. И все сразу заприметили, как он растерялся, стали смотреть на него сочувственно и с иронией.

- А что вы о нем думаете? - полюбопытствовал осторожный.

- Ну, он хороший юноша, - начала она и умолкла.

- Да я знаю, что не людоед, - рассмеялся открытый. - Скажи конкретно: ну вот хотела ты с таким переспать?

- Я не думала об этом, - рассмеялась честная.

- А ты подумай, - предложил фантастический.

- В вашем присутствии?

- В моем, - закивал головой нездешний. - Подумай и нам скажи.

- Я подумаю, конечно, - сказала она. - Но вам не скажу.

- А если на цепь посадим? - предложил сообразительный. - Тогда скажешь? Вопрос-то плевый, заметь. Рыжей головешкой думать не надобно. Любая женщина так или иначе знает, может она потенциально заниматься любовью с определенным мужчиной. Не заниматься любовью сейчас и даже не заниматься любовью завтра. А заниматься ей при каком-то стечении обстоятельств, особо благоприятном, может быть. Не здесь и сейчас - а вообще в пространстве и времени. Одним словом, есть ли вообще такая вероятносить? Есть она?

- Да нет, наверное, - печально скривила губы Анечка Хомякова.

- Я думал, что есть, - удивился безошибочный. - Бог вам судья, грешные мои дарлинги. А скажите-ка нам, Аня, знали вы о чувствах Смурнова?

- Я об этом не думала, - негромко ответила женщина.

- Конечно, не думали! - воскликнул ретивый. - Не хрен о таком вообще думать. Но знать ведь могли? Он ведь вас хотел, а не корягу из соседней заводи. Понимаете - вас. Как же такое не уловить?

- Да нет, не знала, - сказала она. - Откуда мне знать? Я не телепат, не психолог.

- И то верно, не телепат вы, Анна Ивановна, - съюродствовал ненашенский. - Вы вообще скучная и заурядная, нехристь и неведома зверушка. Поняли?

Засмеялся по-нездешнему.

Женщина заплакала.

- Выведи, - тихо сказал равнодушный.

Бляха взбежал на сцену, чуток поколебался, затем спросил:

- Может, хоть ее на цепь?

- Не-а, - замотал головой добродетельный.

- Тогда разрешите, она будет моей?

- Ну ты, брат, насильничек, - захохотал неунывающий. - Да будет твоей, не плачь. Мне, знаешь, не завидно. Но мы потом это сделаем. Мы по-хитрому провернем. Вон тот когда-то ее любил. И сейчас у него все снова, как я вижу. Я ведь все вижу, Леш. Так вот, мы сделаем так, что ты трахнешь ее на глазах у этого недомута. Тебе ведь все равно, на чьих глазах кого трахать? Ты достаточно отвязный для этого. И поверь мне, ты соединишь в одном два разных удовольствия - если сделаешь, конечно, как я сказал. А ты так сделаешь!

- Но я не хочу! - возмутилась Анечка Хомякова.

- А кто тебя спросит? - удивленно сказал божественный. - А пока уведи ее.

- Так точно, господин следователь, - хохотнул конвоир.

Женщину увели.

Добрый стенографист сказал, что даст Смурнову платок, если тот не прекратит плакать. Он сказал спасибо, но отказался от чужого носового платка. Клетчатый смотрел на такие дела и радовался, смеялся и пинал воздух левой ногой. Воздух дрожал, пробиваемый насквозь.

9

Ночью ему приснился маленький симпатичный ежик. Я ежик ежик ежик и вовсе не медведь ах как приятно ежику по небу лететь - напевал он, перевирая музыку. А ослики летают дальше! - сказал маленький серый ослик, выколупывая себя из черной дырки на другом конце мира. А затем из всех концов галактики на него посыпались суслики и бурундуки, нежные лягушата и откормленные морские свинки. Из пучин морских вылезла осьминожка. Из пустыни прискакал лихой саксаул. С отрогов гор спустился сам Дождевой Червяк. Они построились в шеренгу и исполнили гимн Советского Союза. А затем пошли войной на империю лесных кабанов, коварно пожиравших народные желуди. Командовал народной армией, разумеется, майор саксаул. Дождевой Червяк пытался было провернуть внутренний раскол и тайную оппозицию, но его планы быстро стали достоянием гласности. И врага маленьких осликов приговорили к публичному расчленению.

Нап, Адик и Коба любили потрепаться за жизнь на троих.

- Главное - алгоритм, - говаривал Нап. - Есть объективные законы мира, которые надлежит познать. На основе познанных объективных законов ты строишь идеальную модель действий в любой приключившейся с тобой ситуации. Более того, ты сам создаешь ситуации, в которых можешь реализоваться по максимуму. И если твои действия совершенны, ты всегда получаешь совершенный результат. Не бывает в мире по-другому. Нет невозможного, мать вашу! Всего можно достичь, если действовать единственно верным образом. А чтобы действовать единственно верным образом, надо мир познать до глубины, ухватить его суть, поймать за хвост законы вселенной. Пускай на интуитивном уровне, пускай даже бессознательно. А как поймаешь, сразу видишь свой дальнейший жизненный путь. Идешь затем по ситуациям и радуешься, щелкаешь проблемки, перевариваешь обиды, плюешь на несчастную любовь и смеешься над нищетой. Если действуешь по правилам, всегда победишь, как бы тебя судьбина не мучила. Она ведь всех мучит. Только не все знают правила, по которым надлежит играть в жизнь. А знающий незнающего всегда одолеет, только время дай. Земля испокон веков принадлежит знающим алгоритмы.