Недолгое правление Пипина IV - [11]

Глаза Пипина широко раскрылись.

— Увы, — сказал он. — У меня была маленькая надежда. Обращение «Ваше Величество» вызывает тревогу. Стало быть, я должен поверить, что вы не разыгрываете меня столь затейливым способом. Да вы и не похожи на шутников. Но если вы в здравом уме, то по какому праву вы делаете мне столь нелепое предложение?

Мсье Флосс, из правых центристов, выступил вперед. В голосе его зазвучали ораторские нотки.

— Франция столкнулась с невозможностью сформировать правительство, сир. Вот уже много лет подряд как только правительству удается выработать определенный политический курс, тут же неизменно происходит его падение.

— Да, знаю, — подтвердил Пипин, — Возможно, именно определенности мы и боимся.

Франция нуждается в непрерывности для того, чтобы встать над партиями и фракциями, — продолжал мсье Флосс. — Взгляните на Англию! Партии там могут сменять одна другую, но монархия сохраняет свое направление. И Франция когда-то его имела. Но Франция его утратила. Мы верим, Ваше Величество, что это положение можно восстановить.

— Английские монархи закладывают первые камни у новых зданий и занимают твердую позицию насчет того, какую шляпу им надеть на бега, — мягко напомнил Пипин. — Но задумывались ли вы над тем, друзья мои, что англичане любят свое правительство и тратят массу времени на его прославление, тогда как французы, напротив, ненавидят любое свое правительство, которое находится в данный момент у власти? И я устроен так же. Таков уж французский способ относиться к своему правительству. А теперь, пока мне не дадут более подробных разъяснений, я бы хотел поспать. Подумали ли вы о трудностях, связанных с осуществлением вашего плана? Франция уже довольно давно республика. Ее установления — республиканские, ее образ мыслей — республиканский. Я, пожалуй, пойду лягу. Вы так и не сказали мне, кто послал депутацию.

— Сенат и Ассамблея с нетерпением ждут милостивого согласия Вашего Величества! — вскричал мсье Флосс, — Нас послали представители французского народа.

— Коммунисты тоже проголосуют за монархию? — вкрадчиво осведомился Эристаль.

— Они не станут выступать против, сир. Они обещали.

— А как обстоит дело с народом? Я как будто припоминаю, что в свое время толпы хлынули в Париж с вилами, после чего некоторые члены королевской семьи — к счастью, не мои родственники — не уцелели.

Сенатор Воваш, социалист, встал со стула. Тот самый Воваш, который приковал к себе внимание в 1948-м, отказавшись от взятки. Тогда же он получил почетное прозвище «Честный Жан», которое и носил смиренно до этого дня. Мсье Воваш торжественно произнес:

— Выборочный опрос мнений показал, что весь французский народ поддержит вас как один человек.

— И кого же опрашивали? — поинтересовался Пипин.

— Неважно, — ответил Честный Жан, — Разве задают столь оскорбительный вопрос в Америке, родине опросов?

— Прошу прощения, — извинился Пипин, — Наверное, я просто хочу спать, устал и огорошен. Я уже не молод…

— Пф! — польстил ему мсье Флосс.

— …и последние дни я занимался… словом, другими делами, — Он махнул рукой вверх. — Мадам не досаждает мне новостями, когда я поглощен своими занятиями. Как видите, господа, вы застали меня врасплох.

— Вы должны короноваться в Реймсе! — вскричал мсье Флосс. Его переполняло волнение, — Мы должны следовать старинным обычаям. Франция нуждается в вас, сир. Неужто вы откажете вашему отечеству в обретении чувства надежности, которое гарантировано вашим великим происхождением?

— Моим происхождением?

— Разве вы не прямой потомок Пипина Второго?

— Ах, вот в чем дело! Да ведь с тех пор во Франции столько королевских династий перебывало у власти…

— Но вы не отрицаете вашего происхождения?

— Как я могу? Это, кажется, документально зафиксировано.

— Вы запрещаете нам действовать, сир?

— Это было бы глупо, — отозвался Пипин, — Как я могу запретить что бы то ни было Республике, даже если она забрала себе в голову уничтожить себя? Я — лишь оторванный кончик длинного хвоста большой собаки. Могу ли я вилять всей собакой?

— Франция нуждается…

— А я нуждаюсь в сне, господа. Будьте так добры, оставьте сейчас меня, и я проснусь через несколько часов с надеждой, что вы были сновидением.

Пока он спал (в прессе это получило название «исторический сон»), студенты Сорбонны маршировали по Елисейским полям, выкрикивая «Vive le Roi!» и «Saint Denis pour la Françe!»[6] Четверо взобрались по фермам на Эйфелеву башню и водрузили на самой верхушке древний королевский флаг, и он победно развевался там среди измерительных ветровых приборов.

Возбужденные горожане высыпали на улицу и стали плясать и петь.

Из кооперативных складов с верховьев Сены выкатили бочки с вином и, расставив на углах улиц, принялись откупоривать.

Законодатели мод кинулись к чертежным доскам.

Скиапарелли уже через час выдал новые духи под названием «Греза короля».

Специальные выпуски «Эспес», «Корморан», «Пари Минюи», «Эры» и «Монд Дье»[7] буквально слетели с печатных станков и были тут же расхватаны.

В витринах лавок, как по волшебству, появился королевский флаг Карла Великого.

Американский посол, получивший инструкции от своего правительства, тщетно искал, кого бы поздравить.