Нечто прекрасное - [10]

терпеливыми.

– Тогда не поднимай эту тему за столом.

Она дернулась, пытаясь мотнуть головой, упираясь мне в спину.

Я глубоко выдохнул.

– Черт возьми.

Глава 3

Америка

– Счастливой годовщины тебе, – запела я, протягивая Эбби открытку и маленькую белую

коробочку с голубым бантом.

Она посмотрела на часы и потерла глаза.

– Наша первая годовщина мне понравилась гораздо больше.

– Может, потому что я планировала её, мы были в Сент–Томасе, и все было идеально.

Эбби стрельнула глазами.

– Или потому что Трэвис там все–таки присутствовал, – сказала я, стараясь избегать

ненависти в голосе. Трэвис много путешествовал по работе, и, хотя казалось, что Эбби

понимала, то я точно нет. Он работал личным тренером на полставки после занятий, но в

какой–то момент владелец попросил его путешествовать по вопросам продаж или…. Я не была

точно уверена. Это гораздо лучше оплачивалось, но это всегда случалось в последнюю минуту, и он никогда не говорил «нет».

– Не смотри на меня так, Мер. Он сейчас в пути. Он не может ничего поделать, его рейс

был задержан.

– Он мог не ездить через полстраны, когда ваша годовщина так скоро. Перестань

защищать его. Это раздражает.

– Кого?

– Меня! Единственную, кто должен смотреть, как ты плачешь над своей открыткой в

честь годовщины, которую он написал перед отъездом, потому что знал, что была большая

вероятность в том, что он пропустит её. Он должен быть здесь!

Эбби фыркнула и вздохнула.

– Он не хотел пропускать её, Мер. Ему плохо от этого. Не делай все еще хуже.

– Отлично, – сказала я. – Но я не оставлю тебя здесь одну. Я останусь, пока он не явится

сюда.

Эбби обняла меня, и я опустила подбородок на её плечо, оглядывая мрачную комнату.

Она так изменилась с тех пор, как я впервые вошла в дверь в наш первый год. Трэвис настоял, чтобы Эбби обустроила для себя комнату Шепли, когда он съехал вскоре после их свадьбы.

Вместо дорожных знаков и постеров с рекламой пива стены были украшены картинами,

свадебными фото и семейными фотографиями с Тотошкой. Там было полно ламп, столов и

керамических украшений.

Я повернулась, посмотрев на полные холодной еды тарелки на небольшом обеденном

столе. Свеча догорела до засохших потеков воска, почти касавшихся обработанного дерева.

– Ужин вкусно пахнет. Я обязательно ему это припомню.

Шепли прислал мне сообщение, и я быстро набрала ответ.

– Шеп? – спросила Эбби.

– Да. Он думал, я уже дома.

– Как дела?

– Он чистый фрик, Эбби. Как ты думаешь, у нас дела? – сказала я с отвращением.

– Вы все были в бешенстве, когда твои родители сказали, что ты не можешь приехать с

ним. Вы оба полтора года хандрили в общаге. Наконец, они сдались, а теперь ты ненавидишь

это.

– Я не ненавижу. Я боюсь, что он возненавидит меня.

– Уже почти три года, Мер. Если бы Шепли мог чувствовать к тебе что–либо кроме

обожания, сомневаюсь, что возненавидел бы тебя из–за пары грязных носков.

Я притянула колени к груди, почти захотев, чтобы это был он в моих объятьях.

Мне часто было интересно, когда моменты, проведённые рядом с Шепли или в мыслях о

нем, перестанут вызывать во мне так много чувств, но с течением времени мои чувства

становились только сильнее.

– Мы выпускаемся в следующем году, Эбби. Ты можешь в это поверить?

– Нет. Тогда нам и правда придется быть взрослыми.

– Ты стала взрослой еще в детстве.

– Правда.

– Я все думаю, что он сделает мне предложение.

Эбби вскинула бровь.

– Когда он произносит мое имя по–особенному или мы идём в сказочный ресторан, я

думаю, что это случится, но он никогда этого не делает.

– Он предлагал тебе, Мер, помнишь? Ты сказала «нет». Дважды.

Я вздрогнула, вспоминая то утро на пляже и несколько месяцев спустя, свет от свечей, блестевший в его глазах, домашнюю пасту и огромное разочарование на его лице.

– Но это было в прошлом году.

– Ты думаешь, что упустила свой шанс, да? Ты думаешь, он больше никогда не наберется

мужества, чтобы спросить тебя снова. – Я не отвечала, но она продолжила: – Почему бы тебе не

спросить его?

– Потому что я знаю – для него важно, чтобы спросил именно он.

Мысль сделать предложение Шепли приходила мне в голову, но я вспомнила, что он

сказал о той новости, когда Эбби предложила Трэвису руку и сердце. Это беспокоило его почти

так же сильно, как понимание того, что он был так традиционен в этом вопросе. Шепли считал, что делать предложение было его задачей как мужчины. Я не понимала, что если не буду

готова, когда он сделает предложение, то он перестанет спрашивать.

– Ты хочешь этого? Чтобы он спросил тебя снова?

– Конечно, хочу. Мы не должны жениться сразу же, правда?

– Правда. А почему ты так спешишь обручиться? – спросила она.

– Я не знаю. Кажется, ему скучно.

– Скучно? С тобой? Не он ли только что написал сообщение, чтобы проверить, как ты?

– Да, но….

– Тебе скучно?

– Скучно – это неверное слово. Ему некомфортно. Мы топчемся на месте, и я вижу, что

это беспокоит его.

– Может, он ждет от тебя знака, что ты готова?

– Я оставляла их направо и налево, разве что кроме знаменитого «Нет» Америки. У нас

негласное соглашение не говорить об этом.

– Может, тебе стоит сказать ему, что ты готова, когда он будет готов снова спросить.

– А если не будет?