Нечто из Блэк Вудс - [27]

– Лес необходимо осмотреть, без этого шага мы не сумеем продвинуться дальше. Но я не думаю, что Миллер – самая подходящая для этого кандидатура.

– Почему же? – в голосе молодого детектива проскользнул вызов.

– Потому, что ты слишком худой.

– Какое это имеет значение?

Фрэнк непонимающе уставился в лицо напарника, который сосредоточенно разглядывал перед собой темно-серую ленту узкого шоссе.

– Болезнь иссушает организм, что и приводит к смерти. В твоем теле практически нет жира, Миллер. При всем уважении, ты не продержишься и пары суток, если заразишься.

– Спасибо за заботу, Рид, – процедил детектив сквозь зубы. – Но мой организм – единственный в этой машине, который способен потягаться с загадочной хворью. Поэтому никого более подходящего в этом убогом городишке ты все равно не найдешь.

Я видел, как Алекс Рид закатил глаза, однако ничего не стал отвечать на реплику напарника, который выглядел изрядно уязвленным его словами.

Я не представлял, что имел ввиду Фрэнк Миллер и почему он решил, что сможет дать бой неизвестной болезни, косящей любого, кто осмелится сунуться в лес, но почему-то его слова убеждали в этом без лишних доказательств. И с запоздалым удивлением я осознал, что поверил ему, даже не сомневаясь в том, что эта непосильная задача вполне по плечу детективу.

– Допустим, ты прав, – наконец нарушил тишину Алекс Рид. – Но какой прок от тебя будет, если ты впадешь в молчаливое безумие, как все остальные, кого свалила болезнь?

– Это замечание кажется разумным, – согласился я. – Нет никакого проку тащиться в лес и рисковать жизнью, если это все равно никоим образом не поможет расследованию. Мы должны быть уверены, что ты сможешь рассказать обо всем, что увидишь в чаще.

– Есть одна идея, – мрачно ответил молодой детектив, в очередной раз прикуривая сигарету, закрученную в белоснежную папиросную бумагу. – Если я возьму с собой камеру, то смогу заснять на пленку все, что происходит вокруг, записав даже звуки.

– Камеру? – Рид окатил напарника ледяным взглядом. – Миллер, ты хотя бы представляешь, сколько весит такая аппаратура? Тебе придется тащить ее обеими руками, да еще и в кромешной темноте леса.

– И что?

Глаза детектива полыхали гневом. Должно быть, он решил, что Рид снова примется обвинять его в физической неполноценности. Однако у того на уме было совсем иное.

– И то, – отчеканил он. – Что это не позволит тебе обороняться. Ты даже не успеешь вытянуть пистолет из-за пояса, чтобы запустить парой пуль в неизвестного противника. Это фактически самоубийство.

– Зато это позволит собрать недостающие факты, – упрямо произнес Фрэнк. – А это единственное, что сейчас меня интересует.

Остаток пути мы проделали в гробовой тишине. Оба детектива старательно делали вид, что не замечают друг друга, таращась в окна, покрытые мелкими каплями дождя. Старая кошка продолжала безмятежно дремать рядом, лишь изредка подергивая кончиком хвоста во сне.

Глава 7. Алекс Рид

Ночь пробралась в Блэк Вудс неожиданно и без лишних предисловий. Наверное, в местах вроде этого, где узкие выщербленные аллеи упираются в густую чащу, свет дня всегда угасает стремительно и резко.

Я привык к тому, что в Вашингтоне все происходило совершенно иначе – как будто естественнее, плавно и неспешно. Сперва столичные проспекты подергивались серовато-шоколадной дымкой, как будто я видел город сквозь дымчатые оранжевые очки. Затем откуда-то сбоку наползали сумерки, пробираясь к центральному полицейскому офису между отсыревших небоскребов. Спустя несколько минут разом загорались все уличные фонари, а огромные рекламные вывески на темных фасадах приветливо мерцали яркими огнями, заманивая в ближайший ресторанчик на чашечку позднего кофе.

И только тогда, когда большая часть пешеходных переходов на главных аллеях заметно редела, на Вашингтон неторопливо и манерно наваливалась ночь. Но не темная, тихая и до ужаса тоскливая, как здесь, в Блэк Вудс. Нет, в моем городе ночь вообще никогда не бывала беспросветно-черной. Скорее, золотисто-лиловой, похожей на вуаль из дорогих, мягко бликующих и полупрозрачных портьер.

Вот почему я любил допоздна засиживаться в полицейском участке и нередко покидал его последним из своей смены. Мне нравилось брести по широкому проспекту, окутанному ночными неяркими огнями, вдыхать всегда сырой, пахнущий асфальтом и городским смогом, ветер. Я действительно приходил в неясный трепет от таких поздних прогулок и предпочитал темное время суток, когда суета унылого рабочего дня растворялась где-то над пиками Нью-Гэмпшира, а город мягко обволакивала искрящаяся темнота.

Но сегодняшняя ночь в Блэк Вудс не имела ничего общего с привычной для меня ночью в мегаполисе. Слишком тихо за угольно-черными стеклами дома шерифа, слишком тревожно и колюще-холодно в этом одиноком, неуютном царстве вечных елей.

Вряд ли я бы рискнул вообще выбраться из своего угла на позднюю вечернюю прогулку, не окажись у меня иного выбора. Такая ночь мне совсем не нравилась. Наверное, в укромных и удаленных городках это было вполне привычным явлением, однако я ощущал себя очень некомфортно.

Ни монотонного шума на аллее за окнами, ни далекого воя полицейских сирен, ни даже шуршания автомобильных покрышек по мостовым. Одна лишь тотальная, звенящая тишь. Такая же муторная, как неестественная чернота, выползшая откуда-то из недр елового бора и жадно набросившаяся на все, до чего только сумела дотянуться.