Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [127]
Но Зи все равно не собиралась этого спускать. «Неделю вообще не буду с ней разговаривать, а может, даже две или целый месяц. Или, может, устроить большую вечеринку дома или в батутном центре, а Кью не пригласить?»
О да, дело тут по-настоящему серьезное.
69. Роуз
Роуз прислонилась к стене вестибюля, унижение обжигало ей щеки. Силеа с матерью шли дальше по коридору. Сможет ли она когда-нибудь забыть разочарование в глазах Силеи и чистую ненависть Шайны, ее презрение, похожее на удар в живот? Столько социальных преимуществ, столько великодушия, столько высокомерного самодовольства, что к ней уборщица приходит всего раз в две недели, в то время как у Зелларов убирается трижды в неделю, – и при всем при этом Роуз не выполнила такую простую, но такую важную просьбу: сделать небольшой крюк, потратить десять минут времени и без особого труда оказать услугу женщине, которая последние восемь лет драила в доме Роуз унитазы.
А теперь надо найти Эмму Кью, ее портфолио и Саманту, а лучше всего все это сразу, и притом в правильном порядке, иначе произойдет еще одна катастрофа.
Толпа продвигалась медленно и целеустремленно, люди скапливались у дверей и в узеньком пространстве между столами, но, несмотря на очереди, Роуз быстро осмотрела восточную часть третьего этажа. Она зашла в первый класс на западной стороне, потом во второй, проверила все классы один за другим и наконец добралась до последнего. Тут она из вестибюля увидела свою дочь.
Эммочки стояли у второго стола от входа перед каким-то проектом, а Битси Лейтон опустилась на корточки перед ними. Ее голова была как раз между милыми лицами девочек, которые явно были ошеломлены масштабом того, что натворила Роуз. Во второй раз за пять минут женщина приросла к полу, не в силах двинуться с места.
Она смотрела не на Эммочек, а за их спины, и стыд собирался в ее голове, как ощущение, что сейчас чихнешь. Она увидела стол у окна, который был заставлен бумажными животными Атика. Над ним висело с десяток фотографий, расположенных в приятном глазу порядке, чтобы показать таланты мальчика во всей красе. Роуз недоуменно таращилась на эту выставку.
– Какая прелесть, Эмма! – похвалила Битси Лейтон.
Роуз оторвалась от произведений Атика, резко повернула голову вправо. Лейтон обняла Кью за плечи.
В классе все переговаривались тихо, так что голос Эммы Зи резанул, как нож:
– Да, хорошо потрудились.
Битси повернулась к ней.
– Как ты сказала?
Роуз задержала дыхание. Глаза Кью стали огромными, как два блина. Эмма Зи улыбнулась Битси, потом обернулась посмотреть на Роуз. С такой стервозной ухмылочкой.
– Пойду искать маму и папу. Нигде не могу найти мой проект, – сказала Зи и вприпрыжку выскочила из класса.
Роуз выдохнула. Лицо Кью, которое секунду назад было молочно-бледным, теперь стало свирепым, ярко-красным. Она выбежала из класса, сжимая и разжимая кулаки, и помчалась к лестнице. Роуз хотела догнать ее, но не могла оставить здесь проект: голый, выставленный напоказ, он порнографически-неприкрыто разоблачал обман Роуз. А Саманта могла быть где угодно. Битси Лейтон озадаченно наблюдала, как Роуз робко подошла, закрыла створки проекта и сунула его под мышку.
Прежде чем выйти из класса, она оглянулась, посмотрела в лицо директрисе. Роуз увидела ее замешательство, а потом вспышку понимания. И что хуже всего, в глазах Лейтон был намек на жалость.
70. Ксандер
Заклеив очки скотчем в директорской, Ксандер пошел наверх, в лабораторию химии и биологии. Тут было два пустых террариума, микроскопы, демонстративно расставленные мензурки и пробирки, плакаты с периодической таблицей Менделеева и с правилами безопасности. На высоких лабораторных столах проекты с Научной ярмарки стояли, как небоскребы.
Загрязнение воды, реактивные двигатели, ракетостроение, биология озер, биология океанов, биология ручьев, аэродинамика, астероиды – в общей сложности в лаборатории было представлено сорок четыре проекта.
Но работы Ксандера здесь не было. Наверное, в школе есть еще одна лаборатория, на другом этаже.
Выйдя из класса, он увидел бегущую по вестибюлю Эмму Кью. По ее красному лицу текли слезы. Ксандер пересек вестибюль и пошел за Эммой в следующий класс. Он отличался от всех остальных, казался почему-то более тихим. Играла музыка (виолончель), а на экране телевизора выступала юная гимнастка. Но здесь не было закономерности. Впечатление было такое, будто в этом классе учителя собрали все проекты, которые не знали, куда приткнуть. Все было такое… из категории «прочее».
Несколько взрослых отошли в сторону, и Ксандер увидел мистера Квинна. Тот уставился на трехстворчатый проект. Лицо его неподвижно застыло, правую руку он положил на грудь. Казалось, что он схватился за сердце. Левая рука безвольно висела.
Одним из любимых занятий Ксандера было пересматривать отрывок той партии, когда Михаил Ботвинник отвоевал титул чемпиона Советского Союза по шахматам у Саломона Флора (Ленинград, 1933 г.). Полную видеозапись этой партии найти было невозможно, но Ксандеру больше всего нравился момент в самом начале, когда Ботвинник смотрел на доску, выпятив губы, на его впалой щеке лежала тень, очки плотно прилегали к глазницам, так что больше напоминали защитные очки, чем очки для зрения. Лицо чемпиона было единым мозговитым шаром неподвижной сосредоточенности. Было ощущение, что раньше Ботвинник жил только ради этого момента. Что именно здесь начинается все, что он сделал потом.
