Нечестивец - [8]

Наконец слуги прекратили подавать еду, живую и не только, а измотанные музыканты заиграли мелодию, менее подходящую для танцев. Уловив намек или, возможно, почувствовав приближение рассвета, гости начали расходиться.

— Что теперь? — спросил Зеркало.

— Спрячемся, — ответил Барерис.

Они прокрались обратно, в ту часть дома, где располагались меньшие по размерам покои. Роскошные ковры и изысканную мебель теперь покрывали лужи и брызги крови, повсюду валялись разбросанные трупы и оторванные конечности. Кое-где рабы уже приступили к уборке.

Но уютная комната, где беседовали превращенные в нежить волшебник и рыцарь, пустовала. Зеркало начал исчезать, пока совершенно не растворился в воздухе, а Барерис тихо пропел заклинание, окутав себя покровом невидимости.

Они принялись ждать, когда отбудут последние гости и в поместье все успокоится. Иногда мимо них проходили рабы или костяные когти, но все они скользили по ним невидящими взглядами. Наконец Барерис произнес:

— Пора выдвигаться.

— Куда? — спросил Зеркало.

— В чем бы Мутот не предпочитал коротать дни, разумнее всего предположить, что это находится в спальне наверху.

Все ещё оставаясь невидимыми, они добрались до мраморной лестницы. Пока они поднимались, Барериса начало охватывать лихорадочное возбуждение.

Из лестничной клетки вели три арочных прохода. Насколько бард мог судить, комнаты, находившиеся напротив лестницы, были обставлены более шикарно и вычурно, чем те, которые виднелись справа и слева. Скорее всего, именно там и располагались личные покои некроманта.

Нарушители направились вперед и вскоре вошли в большую квадратную комнату. Барерису хватило времени отметить, что она была необычно пуста по сравнению с теми двумя, что они уже миновали, как в воздухе внезапно возникла ярко-желтая вспышка. Его голова дернулась, реагируя на резкий выплеск магической энергии.

Зеркало, напоминавший отражение барда в мутной, покрытой зыбью воде, внезапно стал видимым. Опустив взгляд на свои руки, Барерис обнаружил, что это произошло и с ним. Также развеялось и заклинание, придававшее ему облик аристократа-вампира.

Распахнулись потайные двери, и в комнату ворвались четыре костяных когтя, которые с бесконечным терпением нежити ожидали в укрытиях появления незваных гостей.

Должно быть, он наступил на спусковую пластину в полу, невидимую руну или что-нибудь в таком роде. Барерис попытался сказать Зеркалу, чтобы тот взял на себя тех двоих, что находились справа, но с его губ не сорвалось ни звука. Вспышка магии, которую он невольно пробудил, не только сняла с него покров невидимости, но и окутала помещение пологом тишины.

В качестве защитной меры это было разумно. У Красных Волшебников имелись веские причины опасаться конкурентов среди своих же коллег, а, лишившись дара речи, маг терял возможность пользоваться большей частью своих заклинаний.

А бард же вообще остался без доступа к магии. Значит, Барерису придется полагаться исключительно на меч.

Однако у Зеркала имелись и иные возможности. Он вскинул меч над головой, и клинок ярко вспыхнул, озарив помещение светом, похожим на солнечный. Это проявление божественных сил было губительно для нежити, и, теоретически, они с бардом не должны были являться исключениями из этого правила, но каким-то образом призрак умудрялся пользоваться своими способностями, не причиняя вреда ни себе, ни своему товарищу.

Один из стоявших справа костяных когтей съежился, неспособный идти дальше. Остальные же продолжали наступать. На лучший результат нельзя было и рассчитывать, учитывая, что Зеркало пытался воззвать к священным силам, находясь в логове вампира-некроманта.

Барерис рванутся к двоим тварям, которые находились слева. Они потянулись к нему, и их и без того огромные когти мгновенно удлинились более чем в два раза. Скорее всего, менее проницательному противнику здесь бы и пришел конец, но барду уже доводилось видеть этот трюк. Он пригнулся, пропуская их лапы над головой, проскользнул между чудовищами, развернулся и подсек подколенное сухожилие.

Тот костяной коготь, которого он ранил, шатнулся вперед, но второй, неожиданно быстрый для своих размеров, уже начал разворачиваться, Он взмахнул обеими руками, и его похожие на лезвия косы когти снова удлинились, преодолев отделявшее его от противника расстояние.

Барерис отступил — иначе ему было не избежать ранений. Наткнувшись спиной на стену, он понял, что во второй раз этот прием не сработает.

Костяной коготь последовал за ним, и бард бросился вперед. Это озадачило его противника и сбило его глазомер, так что чудовищные когти, не причинив никакого вреда, пронеслись за спиной Барериса. Бард погрузил клинок в тело монстра, пронзив кишащую червями плоть и выпустив наружу кишки.

Костяной коготь рухнул. Краем глаза заметив какое-то движение, Барерис развернулся. Это была подраненная им тварь. Когти чудовища устремились к телу барда, и он уклонился в сторону. И тогда Зеркало, который сейчас и сам походил на небольшого костяного когтя, обрушился на монстра со спины и нанес ему удар по шее. Тот застыл, а затем рухнул на пол.

Барерис обвел взглядом комнату и увидел, что, прежде чем поспешить ему на помощь, призрак сумел расправиться с остальными противниками. Но в дверном проеме, ведущем в глубину поместья, уже появились новые враги — ещё одна пара костяных когтей и сам Мутот, одетый в одну лишь ночную рубашку. В здоровой руке он держал чернильно-черный посох, а на шее у него болталось несколько амулетов. Очевидно, Барерис также активировал и защитный механизм, который разбудил вампира.