Нечаянные грезы - [16]

— Спасибо, Жорик. — Угольцев достал из нагрудного кармана визитку и привычным небрежным жестом протянул парню. — Там номер моего гостиничного телефона. Правда, я редко бываю под крышей, и все равно нам с тобой давно пора посидеть в укромном местечке за кружкой-другой пива, поболтать за нашу жизнь, как говорится. Имеются возражения?

— Буду очень рад, Павел Герасимович.

— Да, кстати, какое у нас сегодня число?

Жора склонился над циферблатом своих массивных часов.

— Уже пятнадцатое, Павел Герасимович. Семь минут назад наступило.

— День ее рождения. Я хорошо помню этот день. Год со дня ее рождения мы отпраздновали на картине «Забавная история» в Праге. Мы снимали ее совместно с нашими чехословацкими коллегами. — Угольцев встал, огляделся по сторонам. — Жорик, а ты не знаешь, где можно приобрести корзину роз?

— Вообще-то это криминальное дело, но… Словом, вы человек свой, Павел Герасимович. Тут в подвале имеется магазинчик для избранных. Между прочим, открыт круглые сутки и сервис первоклассный. Нажмите кнопку с буквой «П», а потом налево по коридору и еще раз налево. Скажете: «От Сулханова».

Через несколько минут Павел Герасимович стал обладателем большой корзины роскошных свежих роз. Он написал на своей визитной карточке: «Очаровательная. Богиня. Я восхищен». Положил ее между лепестками самой большой и красивой розы.

Горничная получила десять рублей за то, что согласилась доставить корзину по адресу. Она бы сделала это и за половину суммы.

Муся вертела в руках визитку. Сердце отчаянно и тревожно колотилось. Выходит, она очень понравилась кому-то. Интересно, кто этот человек?..

Внезапно ей стало стыдно. Да как она может думать о ком-то другом, если у нее есть Вадим, Вадик, Вадька? Она швырнула визитку на пол, подошла к кровати, тихонько присела на краешек.

Вадим спал с открытым ртом. Он дышал ровно и глубоко, но ей показалось, будто ему не хватает воздуха. Муся вскочила, кинулась к балкону, отдернула тяжелую штору. И застыла на пороге, залюбовавшись морем, в котором отражалась большая червонно-золотая луна. Потом она сделала медленный шаг вперед. Еще один. Протянула навстречу луне руки. Она делала всегда так в полнолуние — луна была ее покровительницей, советчицей, ее вторым самым романтичным «я», которое пробуждалось раз в месяц и доставляло ей много сладких тревог и волнений.

— Я люблю, луна. Люблю, — шептала она. — Луна, сделай так, чтобы у меня родился от него сын. Это в твоей власти, моя любимая старшая сестра. — Муся закрыла глаза, с наслаждением подставив себя лунному свету. Она стояла неподвижно минут пять, если не больше. Пока не поняла, что кроме нее и луны есть кто-то еще — она чувствовала, как ее кожу больно жжет взгляд этого человека. Муся открыла глаза.

Угольцев стоял на невысокой каменной ограде, отделявшей пляж от гостиничного дворика, и смотрел на нее в упор.

Она не сразу ушла в комнату. Она заставила себя секунд пять выдерживать этот взгляд. Потом кинулась в ванную и пустила кипяток. Но она поняла очень скоро, что от такого взгляда отмыться невозможно.

Муся проснулась, открыла глаза. И тут же их закрыла. Ей только что снился сон, будто она умерла. Но она знала секунду назад, что это был всего лишь сон. Теперь же была реальность. Она знала это точно, потому что, открыв глаза, первым делом увидела корзину алых роз на столе напротив кровати, которые прислал ей тот мужчина.

Но ее испугали не эти розы. Она пришла в ужас от того, что вся кровать была завалена белоснежными лилиями и какими-то тяжело пахнущими цветами, названия которых она не знала. Она вдруг дико вскрикнула, решив, что на самом деле умерла. Она кричала потому, что там, где она очутилась, с ней не оказалось Вадима. Муся кричала и колотила ногами по кровати до тех пор, пока Вадим, который брился в ванной, не схватил ее в охапку и не прижал к себе.

— Успокойся, моя девочка, моя любимая. Я с тобой.

— Где я? — спросила она, пока еще опасаясь открыть глаза, но уже начиная понимать, что Вадим с ней рядом.

— Ты со мной. Я с тобой. — Он целовал ее, шумно и с наслаждением втягивая в себя волнующе свежий запах ее плоти. — Я вчера перебрал. Такое не повторится. Прости.

Наконец Муся открыла глаза. И улыбнулась. Потому что цветы, оказывается, пахли по-земному радостно.

— Мы переселились на клумбу?

— Да, Мария-Елена, моя терпеливая маленькая Дюймовочка. Я любовался твоим кротким лицом и думал о том, какой же я… мужлан, подлец, солдафон. Как я мог бросить тебя одну на целых три с половиной часа? С тобой за это время всякое могло случиться.

— Не случилось.

Она опустила глаза.

— Эти розы тебе преподнесли в ресторане?

— Да, — почему-то солгала она и поморщилась, вспомнив, как смотрел на нее тот мужчина. — Им понравилось, как я танцевала. Еще мне подарили бусы. Ты очень любил своего друга?

Вадим посмотрел на нее с удивлением.

— Ты имеешь в виду Димку Скворцова? Я знал его совсем мало. Наверное, хороший был парень, да будет небом ему земля. Дело в том, что погибают самые лучшие из нас. — Он взял Мусю за подбородок и заглянул ей в глаза. — Неужели ты на самом деле на меня не сердишься?