Небываемое бывает - [91]

Птичью горницу оставить по-прежнему. Рощу в ней с Покрова или в свое время учредить на разных птиц. Больше прошлогоднего наловить; особливо как большой недостаток был в щеглятах. И на покупных птиц я не жалею рублика-другого во Владимире и Москве, Но на это нечего надеяться, лучше уж свои. Роща чтоб так чиста была, чтоб нам

можно было бы в ней и зимою кушать. Корыта для птичьих семян в ней должны быть приличны, неказисты, да и плошки надобно получше. В полдюжины кадок должно поставить с лучшей землею. Посадить сюда березок, елок, сосенок, и которые из них отойдут и будут к весне расти — чего ради их хранить и поливать.

Ведай, что у меня денег нет; а долг есть, и год целый я тратился на церкви. Чем меньше мы издержим по Ундоле, чем больше по уплате долга, останется нам денег на тамошние ризы к Божией церкви. Вот тебе, Поречнев, вся загадка, и можешь это объявить священникам. Смотри строго за благонравием, чтобы шалости все вывелись, чтобы ничто худое пред тобою затаено не было, как пущему на месте вместо меня, и по этому преимуществу можешь ты виноватого наказывать. Проси священников, — чтобы и они тебе помогали. Им сделать рясы приличные, как у московских городских священников...»

С сожалением пропускаю точные и выразительные строки об охоте, об оркестре, о хоре, о театральном искусстве. «Помни музыку нашу — вокальный и инструментальный хоры, и чтоб не уронить концертное». По мне, так более трогательно его отеческое попечение о детях, чтобы покойно им было, жить, «тепло, не ветрено, не душно и не угарно и чтобы мне моих малых ундольцев избавить, сколько можно, вовсе от постоя». Однако очерк наш весь о детях григорополисских, потому в заключение приведу еще одно краткое письмо Суворова:

«Ундольские крестьяне не чадолюбивы и недавно в малых детях терпели жалостный убыток. Это от собственного небрежения, а не от посещения Божия, ибо Бог злу невиновен. В оспе ребят от простуды не укрывали, двери и окошки оставляли полые и ненадлежащим их питали, и хотя небрежных отцов должно сечь нещадно в мирском кругу, а мужья — те с их женами управятся сами. Но сего наказания мало, понеже сие есть человекоубийство, важнее самоубийства. Порочный, корыстолюбивый постой проезжих тому главною причиною, ибо в таком случае пекутся о постояльцах, а детей не блюдут...»

Современные крестьяне не более чадолюбивы, чем их ундольские предки. В противном случае не наполнена была бы школа в центре Григорополисской жалостным убытком. Повывелись на Руси учители общества с суворовской отеческой строгостью и заботой. Этой злокачественной школы могло и не быть, если бы не тешили родители их утробу свою алкоголем. А те, кто сбежал в город из деревни, еще меньше ума набрались, чем их родичи на селе. Разложение-то идет не из деревни в город, а наоборот. Сегодня у наших школьников здоровье стоит на седьмом месте, а у американских детей на первом. Думаете, дети наши виноваты? Нет. Это их родители в погоне за вином и импортом одарили их этой делекарственной шкалой ценностей.

Отметили мы тысячелетие крещения Руси. В Григорополисской, богатейшей станице, даже в честь тысячи лет и то не отремонтировали храм. Будь ты хоть трижды атеист, но если под этими сводами крестили, венчали и отпевали твоих предков, то какой же надо быть... (извините, сами подберите слово), чтобы эту святыню не восстановить любовно всем миром. Чем была церковь для крестьян, видно из письма Суворова во Владимирскую вотчину:

«Указано моими повелениями в соблюдение крестьянского здоровья и особливо малых детей прописанными в них резонами и лекарствами, как и о находящихся во сне, чтобы таких отнюдь на ветер и для причащения в Божию церковь не носить. Сия болезнь неминуемо каждого человека исходит. Бережливость от ветра теплотою, а не ветром. Но ныне, к крайнему моему сожалению, слышу, что из семьи Якова Калашникова девочка оспой померла, и он квартирующему у него подлекарю сказал: «Я рад, что ее Бог прибрал; а то она нам связала все руки». С прискорбностию нахожу нужным паки подтвердить, что бы во всем сходно крестьяне прежние мои приказания исполняли. Неисполнители наказаны быть имеют следующим штрафом: Калашникова при собрании мира отправить к священнику и оставить на три дня в церкви, чтобы священник наложил на него эпитимию, чтобы впредь так говорить об умерших своих детях не мог; а старался бы о воспитании и присмотре за ними, яко он и сам от отца рожденный. Старосту же за несмотрение поставить в церковь на сутки, чтобы он молился на коленах и впредь крепко смотрел за нерадивыми о детях отцами и не дозволял младенцев, особенно в оспе, носить по избам, от чего чинится напрасная смерть; в противном случае будет поступлено веще. О прочих крестьянах не моего владения я ничего не говорю. Но только запрещаю, буде у них в оспе есть дети, в домы не ходить и детей малых туда не пускать».

Без таких национальных наставников и заступников народ — сирота, хоть ты удовлетвори до макушки его растущие материальные потребности. Стали ли мы от перестройки умнее? Время покажет. Но обнадеживающих симптомов мало. Вот хотя бы эти письма. Подготовил, научно описал и издал громадный фолиант кинорежиссер Вячеслав Лопатин. Стало ли это предметом общенародного обсуждения? Нет. Выдвинул ли ученый совет Центра русской культуры имени Андрея Рублева Лопатина на соискание ученой степени доктора «гонорис Кауза»? Нет. Кто в стране вообще печется о приращении духовных ценностей? Для чего же тогда был создан Фонд культуры СССР? Сейчас все бросились читать в наркотическом угаре разоблачения. Думаете, чтобы засучить рукава? Нет, чтобы броситься в наш отечественный вид повального спорта под названием «Охота за козлом отпущения». Сколько мы распаляли себя классовым зубовным скрежетом по поводу крепостного права? А все ли мы знаем о прошлом нашей родной деревни?