Неброшенный камень - [2]

И на неправую расправу

Их отпускаю голяком.

Но тянет их, несёт упорно

На территорию любви.

И вот – ты лишний. Не юли!

Не спотыкайся! Не скули!

Иди направо – и покорно

Считай обиды, как рубли.

И загрусти над той строкой,

Над той рекой, где глыби зыбки,

Где ночи злы, а зори хлипки,

И некто в ступе и с клюкой

В сетях для рыбки золотой

Застрял –

Ну, просто по ошибке…

* * *

Полдень. Цикады. Жара.

Сквозь перекрытые ставни

В пыльном луче – золотые протоны-нейтроны:

Сгибших любовей твоих неисчётные клоны!

Время застыло –

И память в пыли стародавней.

Ходят в садах голубые от пыли вороны.

Спят на заборах в брезгливой истоме коты.

Зреет айва. Бронзовеют тяжёлые клёны.

Пыльные кроны. Усохшие листья-цветы.

Время застыло –

И нас обручило с собою.

И обозначив бессилье своё и тщету,

Позднее счастье – чужое? Конечно, чужое! –

Нас обнимает в осеннем цветочном бреду.

Но, засыпая,

Мы всё ещё верим в рассветы,

В жаркой тоске припадаем к ночному костру…

И отпустив,

Навсегда упустив своё лето,

Благословляем вечернюю эту жару.

* * *

Вот это – Божия гроза!

Светла, распахнута, свирепа!

Перевернув, придвинув небо,

Творит над нами чудеса.

И ропщет хлипкая фелюга,

В себя не веря ни на грош.

Весло, спасательных два круга,

Прильнувшая к тебе подруга

И рвущий пену дикий дождь!

И всё, что надо и не надо

Твоей стране – грозе одной

Сейчас доступно, и разлада

Нет между ливнями и мной.

И по немыслимой кривой

(Моя беда – его награда)

На волнолом, где автострада,

Несёт нас вихрь водяной!..

А взмокший, взмыленный прибой,

Перетрудившись до упаду,

Уже устал

И сникнуть рад бы…

И небо,

Небо и прохлада,

Над всей страной,

Над всей страной…

* * *

Сплошные дыры и прорехи!

Усевшись прямо над избой,

Вороны жрут мои орехи,

Швыряясь острой скорлупой.

Я их стращаю из рогатки,

Ору на них, но им плевать.

Весь белый свет – и взятки гладки! –

Они готовы обожрать.

Да что там сгибшие орехи!

Ещё досталась на орехи

Нам мелочь будничных утех,

Успех в латании прорех,

Большой залёт с постылой новью,

Вороньи чёрные гнездовья

Да этот грязный первый снег…

И за несбывшейся любовью

Твой долгий,

Горестный забег.

* * *

Викентию Пухову

Нам известно заранее

Всё, что наоборот.

Утро, злое и раннее,

Отболит и уйдёт.

До утра нам искусные

Всё стонали сверчки.

Незадачливо хрустнули

Под ногою очки.

Зябко в банном халате, но

Терпелив наш рассвет.

Зашуршит выжидательно

Серый ворох газет.

И рекламой, кроссвордами,

Казино-шапито,

Кони с мерзкими мордами

Загарцуют в пальто.

И заполнив молчанием

Пустоту между строк,

Поскучаем за чаем мы

И вперёд, за порог –

За порог понимания,

За черту, за предел,

Где глумлив и так странен нам

Старых дел передел,

Где дождями измызганы

Веют ветры, вольны,

Где в окрестностях истины

Три известных сосны.

* * *

Измучили они меня,

Изгрызли,

Изъели до мозгов,

До потрохов,

Мутанты-однодневки,

Мысли-крысы…

Ну, врёшь ты всё, поганая любовь!

Твою полынь,

Твой хмель приспевших слов –

Изборонить!

Изнетить!

Расквитаться!..

Но тополиный пух… но тень акаций…

Но – тишина высоких облаков…

* * *

Промокший зонт

Вселяет уваженье

К упрямой однобокости дождя.

Всё глухо – ни поганки, ни груздя:

Лесной сквозняк и головокруженье

Высоких сосен. Цепкость бузины.

Худы, нетерпеливы и красны,

Гарцуют на обочинах рябины.

И запах жжёных листьев, дымный,

длинный,

Тоскливым счастьем полонит сердца,

Тягуче вяжет души – и с лица

Уже не смыть печати безразличья

К своим ненастьям и своей беде,

Когда она повсюду,

И везде

Повянули грибы, иссохли травы,

И гибнут дерева, и – Боже правый! –

Нам тоже

Место в этой череде…

* * *

Ни новых мыслей, ни идей

Нам не родить – они извечны.

Они вне нас, вовне –

И встречный

Нам их швыряет ветровей.

И трепеща, и холодея,

Мы постигаем: жизнь права!

Пряма ль история, крива –

Осуществляются идеи,

Овеществляются слова.

И стынет,

Косен и не нов,

Наш век

На иглах телевышек,

И запределен и неслышим

Надсадный крик летучей мыши

В сетях

Трамвайных проводов…

* * *

Не упусти приметы лета:

По снегу – розовая тень.

Заявлен праздничным рассветом

Твой бесконечный зимний день.

Ещё не отошла дремота

И не остужена беда,

А лето – здесь и навсегда:

Синичья звень и суета,

Игра нетронутого льда,

И облака, и позолота,

И незаметная работа

Подснежной прели,

И пугает

Ворон в саду сорочий сленг,

И синь,

И музыка играет,

И холод руки опускает…

И на погосте тает снег…

* * *

Николаю ИВЕНШЕВУ

Живём мы как-то всё не в лад,

Всё невпопад – спешим,

Судьбу смешим, а листопад

Свой шёпот в шорох шин

Уже вплетает, и асфальт –

Как жёлтая река,

И в жёлтых омутах дрожат

И вдруг буксуют и визжат

Огни грузовика.

И путь наш короток и прост,

И прост буксирный трос,

И время тихо задаёт

Осенний свой вопрос.

И свой черёд, и свой расклад

Нестройный птичий клин

Несёт, срываясь наугад,

Сюда, где вечный листопад,

И мы, и счастье невпопад,

И шорох, шорох шин…

* * *

В глазах простор,

А в мыслях пусто.

И ничего нейдёт на ум.

Какое тут, к чертям, искусство

Самопознанья!..

Пьяный кум

Уже гремит в сенях щеколдой,

Звенит убойным бутылём.

Конечно, будет шум и гром,

И мой гостеприимный дом

Зальётся по уши!

И подлый

Твой бес похмелья с мордой бодрой

Вздохнул,

Зевнул,

Вильнул хвостом –

И ноги положил на стол…

* * *

Где на ветру

Иззябнул и продрог

Седой, едва живой, чертополох,

Где лебеду

Дожёвывает изморозь,

Прорезались вдруг,

Выставились,

Вызрелись

Побеги серо-бурой белены.