Небольшие повести - [38]

Шрифт
Интервал

Машина рявкнула.

- Кому сигналишь? - усмехнулся Николай. - Никто не услышит. Видишь, какая заметуха.

И мы поехали.

8

Приключения этой удивительной поездки отпечатались в моей памяти так глубоко, что, кажется, через много-много лет - стоит только закрыть глаза - я увижу и тесную кабинку, и сиденье, обитое холодной, как лед, клеенкой, и фанерный листок, вставленный в дверцу взамен разбитого стекла, и едва приметную щелку, сквозь которую нестерпимо острый луч ветра резал, как ножом, щеку. Машина принадлежала Витьке, и внутренность кабины точно отражала беззаботный нрав восемнадцатилетнего молодожена: показатель температуры врал, стрелка наполнения бака неизменно стояла на нуле, для включения света почему-то был привинчен комнатный выключатель. Между прочим, Витька позаботился и о красоте: возле щитка была наклеена цветная открытка, изображающая парк в Гурзуфе, кипарисы, море и синее небо.

- По трассе поедем или вёршей дорогой? - спросил Николай. - Как желаешь?

«Вёршей дорогой» он называл свой зимник.

- Пуржит. Опасно, пожалуй.

- Ничего. Скоро притихнет. Последки выдувает.

И вот мы поехали вдоль «прижима». Я с детства боюсь высоты и долгое время не подозревал, в какой опасной близости от края обрыва двигался наш грузовик. Фанерка сослужила хорошую службу: й ничего не видел. Пурга густо залепляла ветровое стекло, «дворники» останавливались, теряли силу, Николай сгребал снег рукавицей, но через минуту мы снова ехали почти вслепую. Машина пробуксовывала в глубоких сугробах, сползала вбок, лихорадочно тряслась, и белый цилиндрик спидометра метался в разные стороны.

Чем дальше мы ехали, тем больше казалось, что Николай ничего не подозревает о моих намерениях. Держался он ровно, насмешливо-спокойно - в общем, был таким, каким я знал его в первые дни знакомства.

А вскоре я еще больше убедился, что Николай не таит против меня ничего дурного. На одном из крутых подъемов он резко посадил машину на тормоза и велел мне выйти.

- Только осторожно, - сказал он. - Гляди под ноги!

Я открыл дверцу - и ахнул.

Наш грузовик стоял наискосок к дороге, и крайний задний скат висел над обрывом. Стоило только подать машину чуть назад - и она полетит вниз. Почувствовав опасность, Николай не пожелал рисковать моей жизнью и решил выпутываться из беды один. Каким-то чудом он выровнял машину, и мы поехали дальше.

На одном из поворотов я узнал место, где Николай сливал бензин.

И именно здесь он спросил:

- К тебе Аришка бегала утром?

- А тебе что? - сказал я, насторожившись.

- Зачем?

Я промолчал.

- Может, она тебе карточку принесла? - не отставал Николай. Он ухмыльнулся своей темной, загадочной ухмылкой и продолжал: - Тебе же для статьи моя карточка требуется.

Теперь было ясно. Он знал все и издевался. И странно: как только я удостоверился в этом, мне стало спокойней.

Я взглянул на него и сказал:

- Нет, Хромов. Твоей карточки мне не надо. Потребуется- снимут и в фас и в профиль.

Он оглянулся на меня с любопытством. А я, чтобы поставить, как говорят, точки над «и», спросил:

- Почему это ты такую даль ездил бензин сливать? Можно было бы и поближе.

- Ближе нельзя, - сказал Николай. - Там сохатый воду пьет… - И, усмехнувшись, добавил:- Ведь все хочешь как лучше.

Некоторое время мы снова ехали молча.

- Мы тут столько бензину вылили, что уж и не растет ничего, - сказал Николай и спросил, подумав: - Значит, материал на меня везешь?

- Не только на тебя.

- На всех нас? На пятерых?

- На всех.

- Та-ак… - протянул он беззлобно. - Ишь ты, какой молодец! Прямо скрозь землю видишь. А если я тебя, например, скину сейчас, домой дорогу найдешь?

Я промолчал.

- Навряд ли, - продолжал Николай. - А мне скинуть - хоть бы что!.. Тут что хочешь делай, тайга не скажет. Тут у нас медведь - прокурор.

Я взглянул на него.

- А ты не бойся, - сказал он.

- Я и не боюсь.

- Не бойся. Ничего не сотворю. Довезу до самой станции. Кончать надо с нами так или эдак. А то самому тошно.

Метель утихала. Видно становилось дальше. Мы выехали на реку, и машина, как конь, с которого сняли путы, весело помчалась по гладкой поверхности, и «дворники» быстро заскользили по стеклу. Река была большая - шириной с километр; один берег виднелся в морозной дали, а другой, низкий, вообще не был бы заметен, если бы не зубастые ледяные торосы и тесные пятна кустов, протянувшиеся по далекой береговой полосе. Однообразная белая пустыня тянулась перед нами. Редко торчали вешки, отмечающие ледяную трассу. По льду курилась поземка.

- Про Аришку тоже будешь писать? - спросил Николай.

- Это мое дело.

- А я не советую. Она в этом вопросе - крайняя. Ясно?.. Про меня давай пиши, хоть заглавными буквами. А про Аришку забудь. Учти: я тебя где хочешь найду… Стукну - и глаз на столе… Ясно?..

Николай хотел продолжать, но что-то более важное, чем Аришка, отвлекло его внимание.

9

Мы не проехали и полпути, а продрог я основательно. Один раз я попросил Николая высадить меня и бежал километра полтора, чтобы согреться. И вскоре после этого случилась беда.

Помню, я еще ничего не подозревал, а Николай тревожно вслушивался в работу мотора. Он был сверхъестественно чуток к работе механизмов и смутно предчувствовал катастрофу, но не мог еще сообразить, откуда она идет. Напряжение его нервов незаметно передалось мне, и, когда мотор забарахлил, я нисколько не удивился.


Еще от автора Сергей Петрович Антонов
Дело было в Пенькове

Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.


Тетя Луша

Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.


Аленка

Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.


Разорванный рубль

Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.


От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поддубенские частушки

Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.


Рекомендуем почитать
Остров врунишек

Необыкновенные истории обыкновенного мальчика Тимофея. Он надёжный друг и большой выдумщик. А может быть, он живёт в вашем дворе, и вы его знаете?


Книжки Лаи Ломашкевич. Пьесы-шутки, сказки, рассказы

Рассказы, пьесы, сказки в традициях великих мастеров слова. Рекомендованы для чтения и постановки прямо у школьной доски, без сложных костюмов и замысловатых декораций. Тексты простые, доступные для детей, наверняка заинтересуют и взрослых с чувством юмора. Разнообразие героев, персонажей может привлечь большое количество участников к творческому самовыражению. Каждому ребёнку по силам исполнение любой роли.Желаем приятного прочтения и творческих успехов!


Особое задание

Рассказы, включенные в сборник «Особое задание», посвящены подросткам военного времени. Их подвиги учат наших юных современников мужеству, смекалке, готовности к самопожертвованию.


Гошкин берет

Рассказ Елены Кршижановской из альманаха «Звёздочка» № 9 (1959 год).


Неоники и лисичка Наруке. Книга 1

«В этом году все друзья Джея разъезжались на каникулы. Он представлял, как они будут путешествовать по городам, расположенным на спинах гигантских черепах, или охотиться за Неуловимым озером, которое постоянно перебиралось с места на место…А Джей все лето просидит дома и ему даже не с кем будет поиграть.– Я накоплю магии и создам себе говорящую лисичку, – объявил он старшей сестре Фиби. – Помнишь, когда я был маленьким, у меня была любимая игрушка? Я хочу точно такую, но живую – умную, добрую и храбрую.


Мое первое сражение

Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.