Небо зовёт - [10]

… Грудные мишени зелёного цвета с белыми кругами были установлены на расстоянии двухсот метров. Первая тройка ребят вышла на огневой рубеж и, зарядив магазины винтовок, приготовилась к стрельбе. Военрук ни на шаг не отходил от ребят, делая им последние наставления. По сигналу горниста стрелки передёрнули затворы и прицелились. Выстрелы, громкие и хлёсткие, прозвучали почти одновременно. Так повторялось трижды. А мы стояли сзади в строю, ждали своей очереди и переживали вместе с ними. Но вот горнист протрубил «Отбой» и поднял белый флаг. Это означало, что стрельба окончена, и никто на стрельбище не имеет права стрелять ни из каких видов стрелкового оружия. По команде руководителя ребята встали и отправились осматривать мишени. Результаты оказались неутешительными. Да это и понятно. Ведь стреляли они впервые из боевого оружия и, конечно же, очень волновались. Но вот настал и мой черёд испытать отдачу в плечо прославленной «трехлинейки». Как нас учили инструкторы, крепко упираю приклад в плечо, тщательно прицеливаюсь и мягко нажимаю на спусковой крючок. Выстрел прозвучал как–то неожиданно, и я, разволновавшись, даже не почувствовал отдачи. Второй и третий раз стрелял уже более уверенно. При осмотре мишеней в моей оказалось три дырки, одна — восьмёрка и две — девятки, в итоге — двадцать шесть очков из тридцати возможных. Для начала совсем неплохо. Вся группа отстрелялась посредственно, а мой результат так никто и не перекрыл. Юрка Ерохин выбил двадцать четыре очка, а Иван Бушуев на два очка меньше его, но это не помешало нашей троице получить значок «Ворошиловский стрелок». Значок этот был необыкновенно красив, состоял из звезды на фоне красного знамени, обрамлённого с одной стороны шестернёй, а с другой — снопом пшеницы. На звезде из красной эмали был изображён бронзовый стрелок, стреляющий по мишени из положения «Стоя». На выпускной торжественной линейке, где нам вручали табеля за 7‑й класс, на моей груди красовалось полдюжины значков спортивной доблести, в том числе и самый главный — «Ворошиловский стрелок».

Счетовод

Время шло. Учитывая мои блестящие успехи за 7‑й класс, родители разрешили мне учиться дальше. Учёба в школе давалась мне легко. Затрачивая не больше часа на выполнение домашних заданий, время у меня оставалось и на помощь родителям по хозяйству, и на занятие спортом, и на чтение художественной литературы. Газетные полосы пестрели репортажами о пуске в эксплуатацию новых заводов и фабрик, электростанций и линий электропередач, об испытаниях новейших видов вооружений, в том числе танков, самолётов, подводных лодок и надводных военных кораблей. Вместе с тем, в связи с усилением военной мощи Гитлеровской Германии, постоянно звучали призывы о бдительности и боевой готовности для отражения возможной агрессии со стороны этой страны. Вот тут–то и был выдвинут лозунг: «Хочешь жить в мире, готовься к войне». Народ, уставший от постоянных войн и потрясений, с ужасом думал о возможном столкновении и, не покладая рук, трудился, каждый на своём месте, укреплял престиж, экономическую и оборонную мощь страны. Профессия кадрового военного командира стала одной из почётных и престижных в стране.

… Из моих друзей продолжить учёбу разрешили только Ивану Бушуеву, с которым в детстве у меня произошёл конфликт. На летних каникулах после восьмого класса я уже трудился в колхозе прицепщиком. Теперь колхозные поля обслуживали МТС (машино–тракторные станции), в которых появились тракторы и комбайны отечественного производства. Колесные тракторы СТЗ выпускал Сталинградский тракторный завод, а гусеничные ЧТЗ — Челябинский, комбайны же производились на Саратовском комбайновом заводе. Трактористы и прицепщики были из местных колхозников, и платили им, как и всем колхозникам, натуроплатой, то есть зерном. Учет труда вёлся трудоднями, то есть палочками, как считали в народе. Когда старший брат Николай ушёл служить в армию, отцу с матерью семью из шести душ пришлось кормить самим. Спасала нас, как и большинство колхозников, корова, да огород в сорок соток. Роль няньки к тому времени уже исполнял Сергей, которому исполнилось двенадцать лет. При таком бедственном положении семьи я изо всех сил старался помочь родителям. Хотя за лето заработал более четырехсот трудодней, почти что годовую выработку колхозников полеводческой бригады, хлеба, заработанного нами с отцом, все равно не хватало, и выпекала его мама из муки пополам с картофельными очистками. Ощущение голода тогда у меня не прекращалось никогда. Однако это не мешало мне прилежно учиться, заниматься физкультурой и спортом, и как учила партия и комсомол, стать достойным защитником Отечества. В стране происходил патриотический подъем. Повсеместно в больших городах создавались аэроклубы, где молодёжь училась летать на планерах и спортивных самолётах, прыгать с парашютом и участвовать в соревнованиях. С комсомольцами призывного возраста проводились военно–патриотические игры, где молодых людей учили стрелять, метать гранаты, ходить по азимуту, преодолевать горные перевалы и водные преграды. Слово «война» витало в воздухе, но советским людям внушили, что Красная армия настолько сильна, что никогда враг не посмеет топтать нашу землю, а если осмелится нарушить нашу границу, то будет бит на своей же территории. Об этом слагали песни, снимали кинофильмы, писали книги. Мы были убеждены, что слова вождя и учителя всех стран и народов, товарища Сталина, не расходятся с делом. Тогда и я под патриотическую эйфорию решил поступать в Орловское танковое училище. Благо тогда в военные училища принимали юношей с незаконченным средним образованием. Отец с матерью, одобрив моё решение, рассудили так: «Профессия военного командира хорошо оплачивается, пусть учится, может, когда станет командиром и нам поможет».