Небо выбирает нас - [2]
Так и притупилась мечта выбиться в начальство. Считал, не было смысла. Он и на воздухе целыми днями, и при деньгах, а начальство в своих кабинетах синее папиросного дыма, его после работы сто граммов с ног свалит…
Обреченным взглядом Петька глянул в окно на улицу, пасмурную и неуютную. Серое утреннее небо еще не проснулось и казалось низким и провисшим. Сидевшая на изгороди сорока дразнила Петьку длинным хвостом и отчаянно стрекотала на собаку, копавшуюся в куче свежевысыпанного мусора. Она о такой досадой кричала, что приплясывала на согнутых ногах и часто кланялась белой роскошной грудью. Однако нет-нет да и глянет в окно, то слева клюв из-за стекла покажет, то справа. Петька постучал по стеклу, хотел спугнуть, но сорока лишь презрительно скосила на него черным уголком глаза и передернула хвостом. «Красивая! — подумал Петька. — Вот хитрюга. Знает, через стекло не достать». Он подошел к небольшой полочке, где наискось стояло несколько книг по радиотехнике, взял толстый справочник, быстро открыл нужную страницу и зашевелил губами, читая. Раскрытый на нужной странице, положил его на стул и полез под кровать. Нашарил там в сумраке разобранный старый приемник, из которого поснимал немало уже деталей, и шумно потянул его на себя. Хотел обследовать уже в который раз, не отыщется ли еще что подходящее. Но неожиданно что-то мокрое и тяжелое больно, стегануло его по выставленным из-под кровати ягодицам. Петька поддел спиной кровать и отдернул, словно обжегся, руку. Он не сомневался, это мать прошлась по нему мокрой тряпкой, и поспешно выскочил из-под кровати, чтобы увернуться от повторного шлепка.
— Я те что? Мать или не мать? А ну вылазь!
— Вылез уж, — угрюмо ответил Петька, почесывая за спиной и недовольно поглядывая на мокрую тряпку в руке матери. — Сказал же — сейчас.
— Вон какой вымахал! А ума-то… Все с игрушками своими. А ну марш за водой!
— Иду, мам, иду, — торопливо заговорил Петька.
— Ступай быстрей! И чтоб одна нога там, другая — тут, — наказала Марья и ушла на кухню.
Петька надел поношенную отцовскую телогрейку, проплелся мимо матери и, схватив пустые ведра, загремел ими на весь дом. Марья покосилась на сына и молча подбросила дров в голландку. Сырые дрова зашипели, и печь чихнула в комнату дымом.
— Эх, горе! — шумно вздохнула Марья. — Не мог дров с вечера занести. Протух уж винищем-то!..
Слыша причитания матери, Петька удрученно подумал, что верно: отец в последнее время слишком приналег на водку. Или у них, у грузчиков, заведено так: разгрузил вагон — пей, переложил на складах грузы из одного угла в другой — беги за бутылкой. Петька вспомнил, как мать, притащив отца поздно вечером с помощью соседа, проплакала почти всю ночь. И Петька ворочался, не мог уснуть. Плакала она тихо, чтобы никто не слышал, но до него все же доносились ее приглушенные всхлипы, и он начинал злиться на отца.
Уже выйдя со двора, Петька поправил съехавшую на затылок шапку, обхватил дужки ведер на крючках коромысла, чтобы меньше раскачивались, и направился к колонке. Под ногами сухо похрустывал снег, и Петька о удовольствием подумал, как он накрутит снегурки на валенки и махнет на холмы, где старые лыжни стали твердыми, как наезженная дорога. Петька любил кататься по ним и развивал на спусках такую сумасшедшую скорость, что рисковал, споткнувшись, разбиться о ствол дерева. Он, конечно, знал и не раз испытал на себе, как опасна и коварна лыжня для езды на коньках, сколько уж приходилось дохрамывать до дома с ушибленной ногой или отбитым плечом, и все же любил мартовский снег на холмах, две оледенелые ленты следов от лыж и мелькающие над головой ветви деревьев. Сегодняшний морозец так и манил на холмы, и Петька ускорил шаг.
У колонки он заметил худенькую, сгорбленную фигурку деда Авдея. Наросший у колонки скользким бугром лед не давал приблизиться и зацепиться за рычаг. Дед беспомощно скользил и падал, гремел на всю улицу ведрами, снова вставал, вешал ведра на коромысло и, подрагивая от напряжения головой, упрямо наступал на колонку.
— Здорово, дедуль!
— Здравствуй, внучок. — Дед Авдей смущенно замялся на месте. — Вот толкусь тут. Скользит, проклятая! Ни тебе шагу ступить, того и гляди, носом хряснешься.
Почуяв подмогу, дед Авдей поставил ведра рядышком, пристроил на них коромысло мосточком и, усевшись поудобней, полез в карман за кисетом.
— Какую весну этак вот головой рискуешь. Иду за водой и всю дорогу гадаю: доберусь али нет до нее. Она же мне, треклятая, будто баба, по ночам снится. Как думаешь, Петька, доберусь я до нее али нет? — Дед Авдей успел уже смастерить самокрутку и дымил едким самосадом прямо в лицо Петьке.
— Может, и доберешься, — улыбнувшись серьезному тону деда, ответил Петька.
— Я и говорю — колгота одна. Днями-то бабка Матрена так хряснулась — аж днишша у ведер повышибло. Многие говорят — повезло, задницей-то оно помягче. А ну — как я грудью вдарюсь? Что тогда будет? — И дед с тревогой посмотрел на Петьку. — То-то и оно!
— Надо бы поколоть лед.
— Поколо-оть… Молодые-то гулять горазды. Да ить и без разбегу возьмут! — Дед Авдей затянулся глубоко и задумался, глядя прищуренными глазами на непокоренную высоту из отшлифованного льда возле колонки. — Надо же, какой пупок отлился!
Повесть о «трудном» подростке, бросившем школу и прослывшем в поселке хулиганом. Но в душе его живет доброта и жажда деятельности. Перелом в жизни Петьки наступает после того, как он попадает на завод. «Рыжий - не рыжий» первое произведение автора. За его плечами большая жизнь: он был военным летчиком, мастером, начальником цеха на заводе, преподавателем… В 1977 году повесть была удостоена премии на Всероссийском конкурсе на лучшее художественное произведение для детей. Художник Александр Леонидович Дудин.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.