Небо покоряется смелым - [18]

— Слышали новость? Магомед Казанбиев из Арадериха поступил в летное училище!

Вот это была действительно неожиданность! Касум почувствовал, как кровь мгновенно прилила к щекам: неужели Магомед Казанбиев станет летчиком? Так ведь он — самый обыкновенный парень, каких десятки в окрестных аулах. Учился, правда, лучше многих сверстников, но ведь и в табеле Касума за десятый класс только четверки и пятерки. Магомеда считали хорошим спортсменом, однако и Касум увлекался волейболом, легкой атлетикой. Значит, если приняли Магомеда, это возможно для таких простых, ничем не примечательных парней.

Радость переполняла его. Решено, он тоже поступит в летное училище. Как и Магомед Казанбиев, будет военным летчиком. Однако ожидало Касума горькое разочарование. В райвоенкомате его заявление не приняли:

— Маловат ты ростом для летчика, — решительно отказал военком, — вот в пехотное училище — пожалуйста, возьмем…

А отец по-прежнему настаивал, чтобы сын пошел по его стопам, выращивал бы хлеб на родных полях. И поступил Касум на подготовительный факультет сельскохозяйственного института. Теперь он слушал лекции о земле, но все мысли его, как и прежде, были прикованы к небу. И чем дальше, тем больше проникался он сознанием, что если останется в институте, то безвозвратно может потерять свое место в жизни, о котором так жарко мечтал последнее время.

Да, так получилось, что сама жизнь уже тогда испытывала на прочность его характер. Уже тогда экзаменовала на твердость духа и решительность поступка. Он совершил поступок. Пришел снова в Махачкалинский горвоенкомат:

— Хочу стать летчиком!

Несколько месяцев ждал, пока представилась возможность поступать в Павлоградскую военную авиационную школу первоначального обучения летчиков: там готовили истребителей. Вместе с такими же простыми парнями из дагестанских аулов — Давудом Мусаевым, Ахмедом Абдусаламовым, Омаром Нурмагомедовым прощался с Махачкалой. А когда новые друзья спросили, что же он скажет отцу, Касум ответил:

— Выращивать хлеб — занятие, достойное аварца, но разве не достойно мужчины защищать этот хлеб от врагов?

…Да, многое вспоминалось Касуму Нажмудинову, когда бродил он по знакомым с детства, дорогим сердцу местам. Однако все чаще эти воспоминания о прошлом уступали место мыслям о пережитом совсем недавно. Он снова и снова во всех подробностях анализировал перипетии борьбы в Халлавингтоне. Искал причины отдельных неудач. Прикидывал, с чего начинать после возвращения из отпуска.

ОРЛЯТА УЧАТСЯ ЛЕТАТЬ

По всему выходило, что начинать надо с поиска молодых, перспективных спортсменов — мужская сборная явно нуждалась в свежих силах. И не только потому, что Каинов и Самойлов выступили в Халлавингтоне не совсем удачно, не показали результатов, которых от них ожидали. Как и любой спортивный коллектив, команда не могла существовать и нормально развиваться без надежного резерва. А ведь даже одаренный летчик, как правило, становится мастером международного класса лишь года через четыре упорных и систематических тренировок по программе высшего пилотажа.

Но где найти этого одаренного? Тренеры сборной команды ездили в разные аэроклубы, изучали кандидатов на месте. Разговаривали с инструкторами и тренерами, наблюдали за полетами молодых. Задача осложнялась тем, что все эти спортсмены занимались по программе чемпионатов страны, в которой уже тогда почти не осталось фигур высшего пилотажа. Молодые летали на учебных Як-18 по кругу над аэродромом, по маршруту и «под шторкой», — так называется полет по приборам. И вот по этому, во многом еще ученическому почерку надо было распознать задатки потенциального мастера.

— Многие ребята летали вроде бы неплохо, — рассказывал мне Касум Гусейнович о той поре. — Несколько человек мы отобрали, чтобы еще раз повнимательнее приглядеться к ним у себя на Тушинском аэродроме. Но чаще всего не смогли бы предсказать, как сложится в сборной судьба даже способного пилота.

И все-таки в одного молодого летчика они поверили сразу и безоговорочно. Случилось это, когда в небо Тушина поднялся очередной из кандидатов, отобранных Касумом Гусейновичем в Калужской летно-технической школе ДОСААФ. Уже по тому, как он выполнил простейшие фигуры, угадывались и твердая рука, и точный расчет. Он пилотировал в энергичном, скоростном темпе. А четкость и вместе с тем раскованная уверенность полета дополняли штрихи к пилотажному портрету новичка. В общем, этот парень на учебном Зет-326 демонстрировал отнюдь не ученический почерк.

— Кто над «точкой»? — поинтересовался капитан сборной Егоров.

— Виктор Лецко из Астраханского аэроклуба, — назвал молодого летчика Нажмудинов.

— Что скажете, Касум Гусейнович?

— Неплохо. Линии чистые, хорошие. Летает уверенно. Надо бы присмотреться к пареньку.

После приземления Лецко подошел к тренеру; ростом невысок, но телом крепок. Черты лица еще сохранили что-то мальчишеское, задорное. В глазах — немой вопрос. Нажмудинов ответил вопросом:

— В сборной хотел бы тренироваться?

— Конечно. Только вот подойду ли? Я ведь самолетным спортом не занимался.

— Думаю, что подойдешь.

Так Виктор Лецко попал на первые в своей жизни учебно-тренировочные сборы. Кроме него занимались тогда еще несколько кандидатов. Разумеется, с таким пестрым контингентом хлопот навалилось хоть отбавляй. Прежде всего, Нажмудинов не мог забывать о подготовке летчиков основного состава к очередным международным соревнованиям в Венгрии. Одновременно приходилось очень много сил отдавать новичкам, постепенно подтягивая их до уровня опытных пилотажников. Однако спортивных самолетов для тренировок в то время еще не хватало. Вот и приходилось ломать голову: каким образом спланировать полеты? Задача, прямо скажем, не из простых. И обстановка на сборах зачастую создавалась совсем не идиллическая.