Небо покоряется смелым - [17]

До аула Арани — полчаса быстрой ходьбы солнечным днем. Ночью это время почти удваивается. Несказанной жутью наполняется все существо мальчишки, когда уходит он в стылую, ненастную тьму. В ушах еще звучат слова: шайтан… утащил в преисподнюю… В причудливых очертаниях редких деревьев и скал угадывается нечто непонятное и угрожающее. Но он все идет и идет, то трепеща, то замирая от страха. Потому что надо идти, надо выполнить поручение. Ведь он — мужчина…

Конечно, можно спорить по поводу подобных методов воспитания, соглашаться с ними или отвергать. Важно одно — такие уроки сослужили добрую службу в становлении характера и развитии судьбы Касума Нажмудинова.

Да, удивительная все-таки эта штука — память. Как часто накрепко привязывает она нас к событиям и делам давно минувшим. Возвращает в прошлое, чтобы надежно высветить дорогу к настоящему…

Касуму шел тринадцатый, а завоеванной советским народом Победе — второй год, когда над горами и плато Дагестана стали появляться мирные самолеты. Их не надо было бояться: они перевозили почту, пассажиров.

За аулом Цада Хунзахское нагорье так же плоско и гладко, как настоящий аэродром. Сюда все чаще прилетали четырехкрылые птицы. И стоило ребятишкам аула Гонох заслышать дальний гул мотора, как сразу туда устремлялась наперегонки вся босоногая орава.

…Они бежали рядом, Касум и его двоюродный брат Гаджи. Все ближе, ближе только что приземлившийся самолет. Вот уже можно вполне отчетливо различить крылья и пропеллер, даже увидеть лица хлопочущих возле машины людей… И в это время нестерпимая боль пронзила все тело Касума: острый камень глубоко рассек босую ногу. Он опустился на землю, зажал кровоточащую рану, а мимо, не замечая его беды, мчались к самолету мальчишки. И тогда на глаза Касума навернулись слезы. Не от боли — от досады. Ведь он так стремился к этой, поражающей воображение, почти сказочной птице! Все ребята увидят ее совсем близко, а он…

Нет, не помышлял еще в ту пору Касум о том, чтобы самому подняться над горами. Но вероятнее всего именно это несостоявшееся свидание с самолетом оставило в его сознании неизгладимый след. Земное притяжение было пока сильнее, однако жизнь довольно часто напоминала о небе.

Касум учился в восьмом классе школы аула Арани, когда прочитал в молодежной газете очерк о подвигах дагестанского летчика Героя Советского Союза Юсупа Акаева. Эскадрилья штурмовиков Ил-2 под его командованием наводила ужас на фашистов. И там, в небе далекой Прибалтики, защищал капитан Акаев своих земляков. Эта мысль, помнится, поразила Касума. Да, Юсуп Акаев защищал ту самую тропу в Обода, по которой бегал он в школу…

Шли годы, и самолет над аулами Хунзахского нагорья становился почти такой же привычной деталью пейзажа, как извечный хозяин здешнего неба — орел. Все увиденное и услышанное постепенно, незаметно входило в сознание, становилось частичкой бытия Касума. Каждый новый день давал ему все новую пищу для ума и сердца. И с полным правом мог бы сказать он о тех годах словами земляка Расула, сына Гамзата из аула Цада:

Мой мир становился все шире,

Волшебной шагал я тропой,

Мне слышалась исповедь Мцыри,

Полтавский мне виделся бой.

И чувствовал снова и снова

Себя я, как мальчик в седле,

Когда, раскрывая Толстого,

Читал о родном Шамиле…

Этот широкий мир ждал Касума. Звал его войти в жизнь человеком, нужным людям. Человеком на своем месте. А он все сомневался: где оно, это место?

Если каждому овощу — свое время, то каждой поре жизни — своя мечта. В детстве он мечтал стать агрономом. А когда в восьмом классе решил, что будет учителем, отец одобрил стремление сына: сеять семена знаний — такое же достойное занятие, как выращивать хлеб или виноградную лозу.

Как знать, может быть, и довелось бы Касуму Нажмудинову учить детей в одном из аулов родного края. А может быть, стал бы он агрономом или механизатором. Но чем ближе подходило время окончания школы, тем сильнее притягивало его небо. И он постепенно, но все более твердо укреплялся в мысли, что прежние увлечения были почти так же неизбежны и закономерны, как скарлатина или корь в раннем детстве. И так же преходящи. Он должен был ими переболеть, прежде чем прийти к единственно настоящему, к самому главному в жизни.

Но если в детстве никогда не виденный летчик казался Касуму существом сверхъестественным, то и теперь, чем больше мечтал он о небе, тем сильнее сомневался: смогу ли? Хорошо двоюродному брату Гаджи Асадулаеву — хочет поступать в Махачкалинский мединститут. Все ясно для Алибека Казанбиева, которого вот уже несколько лет вся школа чуточку шутливо, но уважительно величает «учителем». А он, Касум? Ишь, куда замахнулся! Ребята, чего доброго, на смех поднимут, а вот отец — тот ни за что не согласится: мало тебе дела на земле предков?! И трудно сказать, какой путь выбрал бы он в жизни, как бы сложилась его судьба, если бы не помог случай.

…Десятиклассники школы аула Арани готовились к выпускным экзаменам. Касум занимался вместе с Магомедом Алибековым, Нури Камаловым, Алибеком Казанбиевым. Ребята не зря тянулись к Касуму — он хорошо знал и алгебру, и геометрию, и физику. Как-то Алибек пришел на занятия непривычно взволнованным и с места в карьер выпалил: