Небо над полем - [12]
Утром я покидал этот город и потому не отказал себе в последнем удовольствии: я должен снова, пусть лишь в воображении, пережить все, раз все так верят в Свята, раз мне в этой командировке выпало редчайшее везение — видеть, как вспыхнула будущая «звезда». К тому же возбуждение — после того, как отчет о матче, сочиняя его на ходу, я в трубку буквально прокричал — пройдет не скоро. Да и спешить некуда: Савельев в гостиницу заглянет позднее.
Один за другим гасли прожекторы. Под ногой хрустнул стаканчик из-под мороженого. Ветерок перегонял обрывки газет.
И тут вдалеке, на площадке у выхода возникли две фигуры. Этих двоих стоило догнать.
— Поздравляю, — искренне приветствовал я братьев Катковых. — А тебе, Святослав, приветы из Москвы. Я уже передал отчет. Там его прочитали. Да еще заставили про твои голы рассказать подробнее.
Смущение Свята не ускользнуло от меня.
— Спасибо, — он взглянул на брата, может быть, виновато, хотя не могу ручаться, но продолжал он как ни в чем не бывало: — Значит, в Москве уже знают. Как быстро. А я будто и сам еще не знаю. Поверю, когда в газете прочту.
— Интересно, как с западной трибуны показались эти голы?— спросил старший Катков.
Я невольно взглянул на Свята и понял, что Сергей все ему уже объяснил. Пожалуй, он совершал ошибку, привлекая к обсуждению еще и меня.
— Голы как голы, — ответил я. — Хорошие. Мне особенно понравился гол Хитрова и его же удар в штангу. Хавбек с потрясающим диапазоном.
Лицо Свята все объяснило: он доволен, что я ушел от обсуждения его голов. Они ему дороги, даже если он знает истину. Но суть-то в том, что хоть Сергей и подготовил их, голы-то нужно еще забить, а для этого требовалось мастерство. Так что основания для самоуважения у Свята были.
— Когда вы уезжаете? — спросил он.
— Завтра, — охотно объяснил я. — Сегодня — последний разговор с вашим тренером, а завтра — домой
— Жаль, — пожав плечами, сказал Свят
В ответ на мой удивленный взгляд он одарил меня доброй улыбкой и раскрыл свой нехитрый замысел:
— Завтра бы на пляж. Вы на пляже были?
— Можно считать, что и не был.
— А я бы на вашем месте там и ночевал. Ничего не знаю лучше пляжа.
— А футбол? — невольно вырвалось у меня
— А вы знаете, какой у нас на пляже футбол? Почище Копакабаны.
— Свят, — остановил старший брат младшего — Ты ведь любишь пляж больше всего на свете потому что ты там — персона номер один. Когда ты в футболе станешь персоной номер один, ты будешь говорить, что любишь футбол больше всего на свете.
— Сережа, это ты меня хвалишь?
— Я передумал, — оживился обычно хмурый Сергей. — Разрешаю тебе разок пройти по проспекту. Вот и троллейбус специально за тобой подходит. Давай твою сумку. Бегом!
Повесив сумку на плечо брата, Свят радостно вскинул руки вверх — ну, мальчишка мальчишкой! — и, позабыв со мной попрощаться, убежал к подходившему троллейбусу.
— Пройдет по проспекту, а потом ему станет стыдно, что вышел перед людьми красоваться, — сказал Сергей, глядя вслед Святу. — Но полезно. Я подвезу тебя до гостиницы, если не возражаешь.
Пока я пристегивался ремнем, Сергей занял свое место, положил на руль крупные руки, которые неожиданно меня удивили: этот человек много работал.
— Переживал? — спросил я.
— Почему? — как будто даже удивился он.
«Волга» поурчала и мягко пошла.
— За брата, — и я задал вопрос, который, как мне казалось, многое мог прояснить: — А как ты начинал. Нет, как твой дебют прошел? В основном составе.
Катков, неотрывно глядя перед собой, жестковато улыбнулся, но улыбка эта нисколько не обижала.
— Мы выиграли тот матч. Еще лигой ниже играли. Со счетом шесть — ноль. Вратарь наш чудеса творил, а мы забивали, продолжая его чудеса. Первых три гола я забил. А он бы сегодня не забил. — Сергей быстро перевел разговор на брата, и я его понимал, ведь в брате он видел продолжение самого себя. — Все-таки высшая Лига. И силенок маловато. Вот почему я и не переживал — не ждал многого. Ты прав, мне хотелось чтобы и он в свой дебют забил три гола. Можно сказать, я мечтал об этом. Но чудес не бывает.
— Как же так? — вспыхнул я. — Как хочешь считай, но он забил три гола!
— Верно, забил. Но, к слову, хватило бы и одного отличного паса. А забил он потому, что все хотели этого. Не только я…
Солнце уже ушло, но день все продолжался: диспетчеры Горэнерго еще и не собирались зажигать люминесцентные светильники на городских улицах и площадях.
«Стометровку», которую — так положено — растянули по проспекту на полкилометра, захватили — как и обычно в вечерние часы — два многоцветных потока. Один стекал вниз, другой плыл вверх.
Особняк профессора Говорова спрятался на дальнем склоне горы, и правому защитнику «Звезды» приходилось пробивать себе дорогу в потоке, неторопливо стекавшем по проспекту.
Многоквартирный дом, в котором жила семья Хитровых, затерялся в массиве похожих друг на друга многоэтажных домов в нижней части города, возле громыхавшего дни и ночи завода, и потому правому полузащитнику «Звезды» приходилось пробивать себе дорогу в потоке, поднимавшемся по проспекту.
Каждый из них по пути обрастал дружками, и когда они встретились на проспекте, оба потока — тот, что стекал сверху, и тот, что поднимался снизу, — вынужденно прекратили свое движение до тех пор, пока друзья не решили, что делать дальше.
Валерий Винокуров, известный футбольный обозреватель, является автором романа, ряда рассказов, нескольких повестей, две из которых — «Следы в Крутом переулке» и «По следам сорок третьего» — заслужили признание любителей детективов, выдержав несколько изданий суммарным тиражом в 2 млн. экз. Владислав Романов, сценарист и драматург, известен огромной аудитории теле- и кинозрителей, отдающих предпочтение остросюжетным фильмам, по телесериалу «Покушение на ГОЭЛРО» и кинобоевику «Облава на одичавших собак».
В книгу вошли две сюжетно связанные между собой повести: «Следы в Крутом переулке» и «По следам сорок третьего». В отличие от традиционных детективов расследование уголовных дел находится в этих повестях не на первом плане, а порой остается едва ли не за кадром. Внимание же читателя авторы старались привлечь к судьбам людей, на которых отразились трагедии прошлого времени и драмы нынешнего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.