Небо над дорогой - [100]

Так что, когда она полезла ко мне целоваться, это было вполне трезвое решение. И я так же трезво сказал «Нет», — ведь Эли, которая бы могла мне сорвать крышу, тут не было.

— Кри, — отстранил я её как можно мягче, — прости, но…

— Я понимаю, — вздохнула она. — Ты женат, у вас так не принято. Лена обидится, ей будет неприятно. Ты её любишь.

— Именно, Кри. Именно.

— Но запретить мне сказать, что я тебя люблю, ты не можешь. Это ведь ваши обычаи не нарушит?

— Нет, но…

— Я люблю тебя, Сер, как никого никогда не любила. Я вообще никого никогда не любила. У нас это как-то… иначе, не знаю. Говорят, из-за мотивационых машин мы перестали испытывать сильные чувства. Ниэла считала, что поэтому мы и вымираем. Не знаю, была ли она права. Я одно время любила её — но не так. Как наставницу, как близкого человека, как свою первую любовницу, опытную и нежную, открывшую для меня секс. Не как равную, понимаешь? Я немного любила Туори… Ты её назвал смешным словом «бритни», помнишь? Она была моей близкой подругой и любовницей, но это было… Как у всех тут. Легко, без обязательств, ни о чём. Повеселились и разбежались, завтра веселимся с другими. Но то, что у меня случилось с тобой…

Я хотел сказать про Эли, и что это было отчасти наведённым, но она закрыла мне рот своей маленькой ладошкой.

— Нет, не говори ничего. Я не знала, что бывают такие сильные чувства к другому человеку. Когда рвётся всё внутри, когда рыдаешь от невозможности быть вместе, когда страсть почти до ненависти. До непереносимости, что человек не с тобой. Из-за этого я делала ужасные вещи и чуть не погубила твою семью. Но ты меня простил, и Лена меня простила, уж не знаю, как. Я не смогла бы себя простить. Она действительно чудесная, я понимаю, почему ты её любишь. Она настоящая, не как мы все тут, мотивированные и вычищенные. Она на самом деле такая. Но в какой-то момент я была готова её убить. Я страшные вещи сейчас говорю, но ты выслушай. Завтра ты найдёшь эту девочку и уйдёшь из моей жизни навсегда, и я хочу сказать тебе всё. Как я умирала каждую минуту от счастья, что ты рядом, когда была под препаратом. Ничего, кроме этого, не видела и не понимала, не знала ещё, что ты не мой и не будешь моим. Как приходила в себя — и всё больше влюблялась. Ловила слово, взгляд, прикосновение. Помнишь, ты меня купал? Я почти ничего не соображала тогда, но помню каждое твое движение. Ты обнимал меня так же, как дочь, без задней мысли, — но я обмирала от этого. И когда ты в башне в первый раз сказал, что нет, что у тебя жена, что ты её любишь, я… Не знаю. Я ударилась в работу, я дружила с твоей женой, я полюбила Машку, она очаровательная девочка. Но всё это время внутри меня билась мысль — как сделать так, чтобы всё изменилось? Как сделать тебя своим? Я была готова тобой делиться, но у вас всё не так, Лена не поняла бы. Наверное, у нас всё проще, потому что нет любви. Я не знаю, почему это случилось со мной…

Я знаю. Это импринтинг. Под препаратом у неё сорвало программу, и кукушка выскочила. Случайно на траектории её полёта оказался я. Занял в пустой на тот момент голове слишком много места. Не должен один человек занимать столько места в голове другого. Это уже не любовь, это, я не знаю, кошмар какой-то. Бедная девочка.

— Я всё это устроила из-за тебя, представляешь? Хотела изменить мир, чтобы изменить ситуацию… Ну, или себя, не знаю. Весь этот ужас — из-за тебя. Я ужасный человек, Сер, правда. Я сто раз представляла, что Лена как бы случайно вдруг погибнет. Как-то сама собой, я буду очень плакать. Я ведь люблю её тоже, очень странно, да? Наверное, потому, что ты её любишь, хотя она, правда, замечательная. Я бы очень-очень сильно плакала, если бы с ней что-то случилось, но при этом я представляла, как утешу тебя в твоём горе. Ведь я тоже красивая, и тебе нравлюсь. Я всегда знала, что тебе нравлюсь. Даже когда плохо соображала — чувствовала. Женщины всегда это чувствуют, знаешь? Я тебе нравлюсь, я люблю твоих детей, я могла бы заменить её, правда. Я так мечтала об этом, что сама себя обманывала, делая плохие вещи. Как будто делаю их не для этого, как будто что-то ещё важно в моей жизни. Нет, вру. Важно, конечно. Но не так важно. Я хотела исправить Альтерион, но я оставила бы всё по одному твоему слову. Сказал бы ты: «Кри, бросай всё это, иди ко мне!» — я бы бежала как сумасшедшая, в ту же секунду забыв, чем я там занималась. Мне столько раз снилось, что ты это говоришь, что я даже сосчитать не могу. Ты мне постоянно снишься, знаешь? А после того, как мы переспали, я не могу этого забыть. Это было лучшее, что случилось в моей жизни. И мысль о том, что так могло быть всегда, но не будет, меня просто убивала.

Да чёрта с два так могло быть всегда. Я не суперлюбовник, это всё Эли. Но объяснять это бесполезно, конечно.

— Я ужасный человек, Сер. Ужасный.

— Ты очень запуталась, Кри, — ответил я ей словами жены.

— Нет, ты просто не знаешь. Вот, возьми.

Она полезла в свою сумку и достала оттуда два акка.

— Это из резонаторов твоей машины. Я их вытащила, пока ты готовил ужин. Думала, что, если мы переспим, то я их выкину. Ты тогда останешься в Альтерионе, не сможешь уехать, и я буду с тобой. Пусть даже мы тут погибнем — но вместе.