Небесный лабиринт. Искушение - [41]

В субботу вечером Джек Фоли и Эйдан Линч решили сходить на диспут. Он проходил в большой аудитории под названием «Физический Театр» и был шумным и разношерстным, хотя руководство Дискуссионного клуба и приглашенные ораторы облачились в вечерние костюмы.

Когда они остановились у дверей, Эйдан сразу заметил светловолосую голову Нэн Махон посреди моря мужских суконных курток. Девушка смеялась, закинув голову, ее глаза мерцали. Она надела черную юбку и белую блузку с оборками, к верхней пуговице была прикреплена роза. Нэн была здесь центром притяжения.

— Глянь-ка на красотку Нэн! — Эйдан негромко присвистнул. — Я приглашал ее на диспут, но она сказала, что предпочитает прийти сама по себе.

— Она действительно пришла сама по себе, — сказал Джек, приглядевшись к окружению Нэн.

— Я думал, что нравлюсь ей, — с насмешливым отчаянием промолвил Эйдан.

— Ничего ты не думал. Ты думал, что ей нравится Билл Данн. А я думал, что сам нравлюсь ей, — сказал Джек.

— С тебя и так достаточно, — пробормотал Эйдан. — Нет, я думал, что Нэн обратила на меня особое внимание. Мы вместе ходили в больницу к ее подруге.

— Ты у нас большой любитель посещать больницы! — засмеялся Джек. — Посмотри на Нэн. Ей нравятся все. — Он с досадой рассматривал девушку, окруженную толпой поклонников. — Кстати, как выглядит эта ее подруга? — спросил он, пытаясь отвлечься от мыслей о Нэн.

— Нормально, — без энтузиазма ответил Эйдан. — На мой вкус, слишком худенькая и обидчивая, но ничего… Впрочем, я и сам не Адонис, — тут же спохватился он.

— Адонис, Адонис, — успокоил его Джек Фоли. — Слушай, мне надоело смотреть на то, как нашу девушку окружает целая толпа. Может, опрокинем по кружечке?

— Ты прав, — ответил Эйдан.

Перед тем как выйти в коридор, Джек долго смотрел на Нэн. Если девушка и заметила, как они пришли и ушли, то не подала виду. Джек мог поклясться, что она посмотрела прямо на них. Впрочем, у дверей собралась такая толпа, что заметить кого-то в ней было мудрено.

То, что мать Фрэнсис пригласила в гости мать Фрэнка Хегарти, вызвало у Евы досаду. Это означало, что их разговор придется отложить, а Еве не терпелось узнать, что мать Фрэнсис думает о ее намерении посетить Уэстуордов. Она хотела немногого: чтобы Уэстуорды оплатили ее учебу в университете. На жилье Ева заработает сама, ухаживая за детьми. Это вполне возможно. Не у каждого студента университета есть богатые родители, способные платить за все. Некоторым приходится самим отрабатывать диплом. Мысль о том, чтобы работать днем, а учиться вечером, Ева отвергла. На вечернем отделении была совсем другая атмосфера. Тамошние студенты были более взрослыми и более серыми. Они прибегали на лекции и убегали снова. А Еве Мэлоун требовался не столько диплом, сколько студенческая жизнь. Жизнь, которую она могла бы вести, если бы обстоятельства сложились по-другому.

Ева надеялась, что эта миссис Хегарти задержится в Нокглене ненадолго; действовать нужно было быстро. Ева не хотела оставаться в монастыре под предлогом болезни и подтверждать мнение матери Клер о том, что она является бременем. Если она хочет, чтобы ее включили в список студентов, то на это остаются считанные дни. Если ей предстоит неприятный разговор с Саймоном Уэстуордом, то чем скорее он останется позади, тем лучше. Но сначала нужно было привлечь к себе внимание матери Фрэнсис.

После ужина она осталась на уютной кухне, где хлопотала сестра Имельда. Монахиня принесла ей стакан теплого молока с щепоткой перца; это средство считалось панацеей от всех болезней. Кухонные полотенца были выстираны и разложены на плите для просушки. Запах был по-домашнему знакомый, но Ева не чувствовала спокойствия, которое обычно ощущала на кухне.

Двигаясь с обычной неторопливостью, вошла мать Фрэнсис и села напротив.

— Если это пойло кажется тебе отвратительным, не пей. Мы выльем его и сполоснем стакан.

Ева улыбнулась. Как всегда, они были вдвоем против всех.

— Ладно… Если бы у меня был выбор, вряд ли я выбрала бы молоко с перцем.

— Ева, у тебя есть выбор. И не один.

— Это значит, что я могу пойти в Уэстлендс?

— Если тебе так подсказывает сердце… то да.

— А что я скажу?

— Ева, мы не можем написать сценарий заранее.

— Я понимаю, но мы могли бы попытаться придумать, с какой стороны к ним подойти. — Наступила пауза. — Наверное, вы уже говорили с ними обо мне? — Эту тему Ева затронула впервые в жизни.

— Это было давно. Тогда тебе было двенадцать лет. Я решила, что мы должны спросить, не согласятся ли они отправить тебя в закрытую школу в Дублине.

— И ответа не последовало?

— Тогда все было по-другому. Я пришла к ним, одетая в черное, с четками и распятием… Наверное, это им не понравилось.

— А как было в последний раз? Вы не просили их оплатить мою учебу в университете?

Мать Фрэнсис опустила глаза.

— Нет. Личной встречи не было.

— Вы написали им?

Вместо ответа монахиня протянула ей письмо Саймона Уэстуорда. Ева прочитала его и помрачнела.

— Это конец, да?

— И да и нет. Ты можешь сказать, что ситуация изменилась, и обратиться к ним сама.

— Но они скажут, что я обращаюсь к ним только для того, чтобы просить денег.