1949
Из кухни доносились невероятные ароматы. Бенни положила ранец и пошла на разведку.
— Торт еще не покрыли глазурью, — объяснила Патси. — Хозяйка сделает это сама.
— Что на нем будет написано? — с жаром спросила Бенни.
— Наверное, «С днем рождения, Бенни», — пожала плечами Патси.
— А может быть, «Бенни Хоган, Десять».
— Никогда не видала таких надписей на торте.
— Я думаю, такие надписи делают, когда день рождения важный. Десять лет — это круглая дата.
— Может быть, — неуверенно ответила Патси.
— А желе готово?
— Желе в чулане. Только не тыкай в него, а то останется отпечаток пальца, и нас всех убьют.
— Не могу поверить, что мне уже десять, — сказала Бенни, довольная собой.
— Да, верно, сегодня большой праздник, — рассеянно ответила Патси, натирая противень куском промасленной бумаги.
— А что делала ты, когда тебе было десять лет?
— Разве не помнишь? У меня все дни были одинаковыми, — почему-то обрадовалась Патси. — В приюте один день похож на другой. Так было до тех пор, пока я не пришла оттуда прямо к вам.
Бенни любила слушать рассказы Патси о приюте. Они оказывались интереснее историй, описанных в книгах. Там была комната с двенадцатью железными койками, хорошие девочки и плохие девочки. Однажды у них нашли в волосах гнид, и всех девочек обрили наголо.
— У вас должны были быть дни рождения, — упрямо сказала Бенни.
— Я их не помню, — вздохнула Патси. — Правда, одна монахиня говорила, что ребенок, родившийся в среду, всегда будет несчастным.
— Это было нечестно.
— Зато я узнала, что родилась в среду… А вот и твоя мать. Иди к ней и не отвлекай меня от работы.
Вошла Аннабел Хоган с тремя тяжелыми сумками в руках. Увидев, что дочь сидит на кухне и болтает ногами, она удивилась.
— Что-то ты рано сегодня… Подожди, сейчас отнесу сумки наверх.
Когда с лестницы донеслись грузные шаги матери, Бенни подбежала к Патси.
— Как ты думаешь, она купила?
— Не спрашивай меня, Бенни. Я ничего не знаю.
— Неправда, знаешь!
— Не знаю. Честное слово.
— Она ездила в Дублин? На автобусе?
— Ничего подобного.
— Но она должна была! — расстроилась девочка.
— Нет. Ее не было совсем недолго… Она ходила в город.
Бенни задумчиво облизала ложку.
— Сырое тесто вкуснее.
— Ты всегда так говорила. — Патси посмотрела на нее с любовью.
— Когда мне будет восемнадцать и я смогу делать все, что мне нравится, то буду есть все свои торты сырыми! — заявила Бенни.
— Не будешь. Когда тебе исполнится восемнадцать, ты станешь беречь фигуру и вообще не будешь есть мучное.
— Я всегда буду любить торт.
— Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что ты запоешь, когда захочешь, чтобы в тебя влюбился какой-нибудь парень.
— А ты хочешь, чтобы в тебя влюбился какой-нибудь парень?
— Конечно. А как же.
— Какой парень? Я не хочу, чтобы ты ушла от нас.
— Не будет у меня никакого парня. Я — никто. Приличный парень обо мне и не подумает. Я из приюта, у меня нет ни родных, ни прошлого.
— Неправда, у тебя есть прошлое! — воскликнула Бенни. — Им будет с тобой интересно.
Но на продолжение дискуссии уже не было времени. Мать Бенни сняла пальто, вернулась на кухню и начала готовить глазурь.
— Мама, ты сегодня была в Дублине?
— Нет, детка. Мне нужно было приготовиться ко дню рождения.
— Просто я подумала…
— Знаешь, дни рождения сами не устраиваются. — Слова были резкими, но сказаны добродушно. Бенни знала, что мать тоже предвкушает праздник.
— А папа придет домой есть торт?
— Да, придет. Мы пригласили гостей на половину четвертого. Значит, все соберутся только к четырем, пить чай мы сядем не раньше половины шестого, а за торт примемся, когда твой папа закончит работу и вернется.
Отец Бенни владел магазином мужской верхней одежды, стоявшим в центре Нокглена. По субботам там велась самая бойкая торговля: приезжали фермеры из окрестных деревень и приходили мужчины, которых жены посылали к мистеру Хогану или его старому помощнику Майку — портному, работавшему в магазине с незапамятных времен. С тех пор, как молодой мистер Хоган купил этот бизнес.
Бенни обрадовалась — отец придет к чаю, и именно тогда ей будут дарить подарки. Отец сказал, что ее ждет чудесный сюрприз. Бенни знала, что это будет бархатное платье с белым кружевным воротником и туфельки в тон. Она мечтала о таком наряде с самого Рождества, когда была с родителями в Дублине и видела, как девочки танцевали на сцене в розовых бархатных платьях.
Говорили, что такие платья продают в универмаге «Клери», расположенном всего в нескольких минутах ходьбы от Набережной, на которой останавливался нокгленский автобус.
Бенни была девочкой высокой и плотной, но считала, что розовое бархатное платье сделает ее такой же изящной, какими были балерины на сцене, а ее ступни в туфельках с острыми носами и помпонами перестанут казаться большими и плоскими.
Приглашения на день рождения были разосланы десять дней назад. На праздник должны были прийти семь одноклассниц, дочери фермеров, живших в окрестностях Нокглена. И Майра Кэрролл, дочь владельцев бакалеи. У аптекаря Кеннеди имелись только сыновья, а дети доктора Джонсона были слишком малы и тоже не могли прийти. Пегги Пайн, владелица магазина женской одежды, сказала, что может прислать свою племянницу. Бенни заявила, что чужие девочки ей не нужны, и все испытали облегчение, когда услышали, что эта племянница по имени Клодах тоже не захотела идти к незнакомым.
