Небесный город - [48]

Пожалуй, именно звук моих раскрывающихся вееров вернул их к реальности.

— Ребят, я вам ничего не сделала… — примирительным тоном заговорила я, понимая что нахожусь в их кольце, в кольце из трех юношей и трех девушек, и попутно оглядывая место будущего боя: они меня не отпустят из-за полученного приказа. А где-то по близости ещё два мастера и Джефа. А на чьей стороне он будет — я не знала. — Может, разойдемся мирно, — всегда трудно убивать таких исполнителей: мне их по-человечески жаль.

Я специально говорила максимально примитивно, чтобы казаться глупее, чем я есть: это было выработано мной и моим учителем ещё в годы моего ученичества.

С громким гортанным криком на меня сзади бросился один из парней. Я ударила его в грудь ногой, а веерами я отбила два удара клинков, направленных мне в лицо. Я отскочила назад, а меня атаковали все пятеро: шестой лежал, тяжело дыша, на плитах крыши.

Один из моих вееров был проломлен мечом, а клинок оказался в опасной близости от моих глаз. И я пошла вперед, в атаку. Я резанула двоих, целясь в глаза, но промахнулась. А двоим смогла попасть по горлу, но лишь поранила не глубоко до малой крови. Два удара отбила и снова ушла в глухую оборону: меня атаковали в пять мечей и один шест (шестой поднялся).

Так что мне приходилось отступать, уворачиваться, изворачиваться.

«Итак, МараМави, хочешь бесславно закончить свою жизнь, изрубленной в прах какими-то малявками, обученными работать только в группе», — я решила разозлить себя. И у меня это получилось: холодный гнев тихо закипал у меня в груди: «Ну, подними ручки вверх и дай им себя зарубить».

Это заставило меня лучше приглядеться к моим врагам.

Нет, так не пойдет. Эти тринадцать месяцев, которые я провела без работы, дали о себе знать — и не только нападением каких-то уличных бандитов, которых я не почувствовала, но и теми мелочами, которые до сих пор не замечала.

Да, точно — за деревьями лес не увидела.

Я заставила себя не отвлекаться на посторонние мысли и оглядеться, не теряя собственного достоинства. И они не враги мне — они всего лишь противники: эта первую истину, которую приходиться выучивать, если хочешь оставаться беспристрастной, когда дело доходит до боя.

А без беспристрастности — победить нельзя: захлестывающие эмоции очень опасны.

Одного из моих противников — не врагов, а именно противников, — задел осколок разрушенного при столкновении транспорта, сломав левую руку. У другого повреждена нога — он сильно хромает. У одной из девушек рассечено лицо — и кровь стекает ей на глаза, мешая. Вторая не умеет использовать свой небольшой рост и длину рук: они у неё были больше среднего показателя при её росте на два — два с половиной сантиметров. Не уже ли кто-то счел эту величину недостаточной для смены стиля боя — жаль. А один из парней ещё и потерял ушибленную грудь, когда я так неумело пыталась разрешить ситуацию мямля что-то на грубой и примитивной пародии на человеческую речь, когда я так неумело пыталась разрешить ситуацию мямля что-то на грубой и примитивной пародии не человеческую речь.

Я заставила себя замечать и нюансы рельефа крыши. Осколки от взрыва пробили рекламный щит, виднелись провода целые и оборванные и всё ещё под напряжением. Они же перебили пару тросов и одну из спиц жесткости из креплений щита. А так же пара труб вентиляции, торчавших из бетона крыши, потеряли свои закругленные «шляпки», став острыми с рваными краями штыками, на которые вполне можно будет насадить пару из моих врагов.

Один уже и так там был.

Что ж разыграем этот вариант.

Я наметила себе жертву — владельца шеста. И начала строить бой уже по-своему усмотрению. Я, ловко увернувшись от клинков, проскользнула к нему ближе и вогнала обломанный веер ему в шею. Он упал, ещё крепче сжав руками шест.

Хоть этому его научили.

Но для меня это очень-очень плохо — я осталась практически без оружия.

Один веер в этой ситуации не считается за полноценное оружие.

Конечно, у меня был только веер, по крайне мере им так казалось. Но ещё у меня был опыт, постепенно возвращавшийся ко мне, мои ловкость, сила и смекалка.

И это против пятерки вооруженных до зубов подмастерьев и пары уцелевших Мастеров.

Ничего выкручусь — и не из такого выбиралась живой и невредимой.

Я бросилась вперед к рекламному щиту, уворачиваясь от их выпадов и пока что не нанося ударов по ранам своих врагов. Спину мне очень хорошо прикрывал мой рюкзак с вещами, в который был вшиты специальные пластины. Правой рукой я вытащила из его бокового кармана петлю, сделанную из металлической струны, и перешла в наступление.

Отражая их атаки веером, зажатым в левой руке, я ударила в сломанную руку парня, который мешал мне прорваться к рекламному щиту. Юноша непроизвольно согнулся, опустив клинок и застонав, а я успела проскочить мимо него, ловко набросив ему на шею удавку и увернувшись от атак ещё четверых подмастерьев. Я резко потянула хвост удавки, остававшийся у меня в ладони, на себя — парень упал замертво: его горло перерезала металлическая струна.

Это убийство не заставило меня замедлить свое движение — и я взбежала по наклонной опоре рекламного щита, перепрыгивая через мечи, которыми пытались перерубить мои ноги. Я ударила девушку с рассеченным лбом, подошедшую ко мне слишком близко, по голове: и она отпрянула назад, закричав и закрыв лицо руками.