Небесные побратимы - [14]

Подружившись с мотористами, он не только изучил моторы, но и научился бегло разговаривать по-французски. Позднее, на родине, Ефимов говорил, что рабочие разных стран всегда найдут общий язык. Бывший гонщик, прекрасно водивший мотоцикл и автомобиль, уже знакомый с планерами, быстро освоил управление аэропланом.

Первые уроки пилотирования дал русскому сам Анри Фарман - пионер авиации, известный авиаконструктор. Он сразу оценил незаурядные способности новичка. А 25 декабря 1909 года Михаил Ефимов совершил свой первый самостоятельный полет - продержался в воздухе 45 минут и прекрасно посадил машину. Путь в небо для него был открыт! [23]

31 января 1910 года молодой русский в Мурмелоне побил мировой рекорд продолжительности полета с пассажиром, принадлежавший американцу Орвилу Райту, и первым среди русских стал рекордсменом авиации [24]. 15 февраля 1910 года Михаил блестяще выполнил экзаменационные полеты и, опять-таки первым среди русских, получил диплом пилота-авиатора [25].

Ему предсказывали блестящее будущее, предлагали выгодные контракты на совершение показательных полетов, в частности в Аргентине. Но поперек дороги стал подписанный кабальный договор с банкиром. Хозяин настойчиво требовал от «собственного» авиатора повиновения: немедленно возвращаться в Одессу и три года беспрекословно выполнять его волю.

Но и Анри Фарман не спешил расставаться со способным учеником. Увидев в Ефимове «восходящую звезду», он предложил ему место инструктора в своей школе и участие от его фирмы в предстоящих международных авиационных состязаниях в Ницце. Не сомневаясь, что русский завоюет призы, авиаконструктор снабдил Михаила деньгами на уплату неустойки одесскому банкиру…

До состязаний в Ницце оставался еще месяц времени. Надо было действовать решительно, и Ефимов направил на имя президента Одесского аэроклуба телеграмму: «Нужда с детства мучила меня. Приехал во Францию. Мне было тяжело и больно: у меня не было ни единого франка. Я терпел, думал: полечу - оценят. Нрошу Ксидиаса дать больному отцу 50 рублей, дает 25. Оборвался, прошу аванс 300 рублей, дает 200 франков… без денег я поставил мировой рекорд с пассажиром. Эмброс говорит: ждите награды! Кто оценит у нас искусство? Здесь за меня милые ученики заплатили, спасибо им… Больно и стыдно мне, первому русскому авиатору. Получил предложение ехать в Аргентину. Заработаю - все уплачу Ксидиасу. Если контракт не будет уничтожен, не скоро увижу Россию. Прошу извинить меня».

Телеграмма Ефимова попала в одесские газеты - постарались телеграфисты, бывшие коллеги авиатора. Она обсуждалась в совете аэроклуба, после чего его президент Анатра в ответной телеграмме заверил Ефимова:

«Все будет улажено. Немедленно выезжайте».

Одесса устроила своему земляку - первому отечественному летчику - теплую встречу. Ежедневно газеты посвящали рекордсмену авиации пространные статьи, сообщая читателям факты из его биографии, публикуя интервью… Конфликт с банкиром уладили - Михаил Никифорович уплатил неустойку и освободился от кабалы. Ксидиас организовал полеты первого русского авиатора на ипподроме и немало заработал на продаже билетов. Тысячи зрителей пришли посмотреть невиданное здесь доселе зрелище - полет человека в воздухе на аэроплане. Увиденное их изумило, в воздух летели шапки, гремело тысячеголосое «ура»… Михаил мастерски совершил пять полетов, из них два с пассажирами - президентом аэроклуба Анатрой и Ксидиасом. На следующий день, 9 марта 1910 года, репортер «Одесских новостей» писал: «…мы верили, конечно, что Блерио на аэроплане перемахнул через Ла-Манш, что де Ламбер целый час кружил над Эйфелевой башней, а вот этот самый Ефимов не только собственной персоной тридцать раз летал, но и других возил, и мировой рекорд побил. Верили… но в глубине души у каждого из нас все-таки таилось сомнение. Чтобы окончательно уверовать, надо было не чужими, а своими глазами увидеть… И вот вчера мы это, наконец, увидели. Видели, как эти «30 пудов» рассудку вопреки, наперекор стихии, после короткого разбега, отделились от земли и взлетели в воздух. Неописуемо красив этот полет… Неумолчно трещал мотор «Гном».

Точно прикованный к своим рычагам и педали, бесстрашный, удивительно спокойный, правил своей гигантской птицей Ефимов. Сделал два громадных круга, красивый поворот назад, и аэроплан стал медленно спускаться с высоты почти по вертикали вниз… Публика, во время полета затаившая дыхание, тысячами изумленных глаз впившаяся в круживший над полем аппарат, бурным восторгом встретила героя дня. Его тут же подхватили и стали качать…» [26].

Современники оценили первый полет русского авиатора как важное историческое событие.

В дни, когда Михаил Никифорович совершал в Одессе свои триумфальные полеты, в Петербурге состоялось заседание Особого комитета по сбору пожертвований на восстановление русского морского флота, уничтоженного японцами у Цусимы. Оставшиеся в распоряжении комитета неиспользованные на строительстве военных кораблей средства решили употребить на закупку первых аэропланов. Кроме того, приняли предложение великого князя Александра Михайловича начать сбор денег на создание в России добровольного воздушного флота. Постановили организовать в Гатчине летную школу, для чего послать во Францию для обучения шестерых офицеров - будущих инструкторов и с ними столько же солдат и матросов - для изучения авиационных двигателей. Таким образом, основы русской военной авиации закладывались на народные пожертвования. Дело двигали энтузиасты [27].