Небесные наслаждения - [2]

Я избавилась от шести дохлых крыс и четырех мышей, вымыла руки, накормила Мышиную Полицию и открыла заднюю дверь, выходившую на Каликоу-элли.

Утро. Прохладное и свежее, еще не изгаженное машинами. Лишь легкий запах озона от трамваев.

Мышиная Полиция выскочила из пекарни и ринулась вниз по улице в надежде, что, как обычно, Кико и Ян, хозяева японского ресторанчика, не пожалеют рыбной требухи для работящих представителей кошачьего племени. Даже Хекл, с которым вы вряд ли захотели бы встретиться в темном переулке, особенно, когда он преследует крысу, в мирное время ради кусочка тунца способен прикинуться настоящим душкой.

Джейсон, мой пятнадцатилетний ученик, поджидал меня на крыльце. Я окинула его особым утренним взглядом, проверяя, не расширены ли зрачки и нет ли грязи под ногтями. Глаза парнишки были ясными, а руки – почище моих.

– Сегодня у нас будут имбирные маффины, – радостно объявил он, пока мы засыпали муку и закваску в тестомешалку. – Хочется чего-нибудь пряного.

– Тебе печь, тебе и решать, – проворчала я. У Джейсона кексы с начинкой получаются куда лучше, чем у меня, хоть мы и пользуемся одним и тем же рецептом, одной и той же мукой и одной и той же печкой. А он всего-навсего завязавший наркоманишка. Ну где, скажите, справедливость? – А я займусь ржаным хлебом, потом злаковым, затем пшеничным для греческого ресторана и кафе «Вкуснотища».

– Тогда, может, позавтракаем? – предложил он голодным голосом.

Я обожаю кормить людей, а Джейсон не дурак поесть, так что мы прекрасно ладим. Беда только, что, сколько его ни корми, он остается тощим, как предвыборные обещания. С тех пор как этот парень распрощался с героином, волосы его стали гуще, и я уже не могу сосчитать все его ребра. Но по утрам он по-прежнему похож на боксера наилегчайшего веса, и немного мяса на костях ему бы не помешало, особенно теперь: как-никак не за горами зима.

– Ел что-нибудь? – спросила я, отмеряя зерно для злакового хлеба – своего фирменного: отличный вкус, особенно хорош с голубым сыром.

– Да так, багет-другой. Съел немножко сыра и остатки ветчины, да еще вчерашние булочки с травами и выпил пару бутылок кока-колы. Ничего существенного.

Я занялась хлебом, а Джейсон принялся растирать засахаренный имбирь для посыпки маффинов. Слизывая с усов остатки рыбы, вернулась Мышиная Полиция. Кошки вмиг слопали «Кити Динз» и завалились спать на своих любимых подстилках – мешках из-под муки. Я знаю, что там, где готовят еду, зверью не место. Но зато обхожусь без крысиного яда и мышеловок. К тому же Мышиная Полиция чистоплотна, знает свое дело и согласна работать за гроши – или, точнее, за «Кити Динз». Так что к черту санитарные правила. Мы чисты настолько, насколько это возможно.

Тестомешалки работали, тесто поднималось; казалось – прислушайся и услышишь, как оно подходит. Так что пока суд да дело мы с Джейсоном могли позволить себе выпить по чашечке кофе. Я специально купила кофеварку для пекарни: как-никак у меня теперь есть помощник, который ни крошки на полках не оставляет – все подъедает.

– Дэниел заходил? – поинтересовался Джейсон, уплетая остатки вчерашней выпечки.

– Еще нет, – отвечала я, стараясь не показать, как защемило сердце.

Дэниел работает добровольным охранником в «Супах рекой» – сопровождает фургон, который объезжает Мельбурн по ночам, подкармливая падших и заблудших. Мы познакомились с ним в то утро, когда молоденькая наркоманка чуть не испустила дух на моей вентиляционной решетке. Что всегда нужно на благотворительной кухне? Хлеб. Ну вот, Дэниел и остался у меня, и даже в моей постели, признался, что любит меня, а потом исчез. Вот уже три дня, как за хлебом заезжает социальная служащая Джен, а нести мешок ей помогает Махани.

И вот Махани явился снова. Новая Зеландия производит маори двух размеров – большого и экстра-большого, Махани же – экстра-экстра большой. В нем без малого футов семь в вышину и фута три в ширину. Ходит этот очаровательный галантный великан так бесшумно, что до смерти напугал одну задумавшуюся булочницу. Я подпрыгнула от неожиданности и чертыхнулась. Махани расплылся в улыбке – словно ясный полумесяц осветил темную улицу.

– Не можешь войти по-человечески? – напустилась я на него. С утра пораньше я не слишком радушна.

– Прости, – пробормотал он, отступая от двери.

Я вытащила мешок с хлебом. Махани взвалил его на плечи легко, словно пушинку. Наверняка ему не составило бы труда вот так же грациозно поднять и что-то потяжелее, например, небольшой автомобиль. И чего я набросилась на этого милягу? Надо держать себя в руках. Я-то знаю, в чем причина. Разве не видно, что у меня сердце не на месте? Спросить его, что ли? Он чего доброго решит, будто я хочу у него выведать что-то про Дэниела. А мне просто важно знать, куда он подевался и почему его нет уже три дня.

Джейсон оторвался от маффинов и пришел мне на выручку.

– Привет, Махани!

– Привет, Джейс!

– Джейсон, – сердито поправил его мой помощник. Прежде, когда он был наркоманом, его звали Джейс. А теперь он пекарь, и зовут его Джейсон.

Махани усмехнулся:

– Джейсон.

– Куда это Дэниел запропастился? Уже несколько дней как в воду канул.