Небесное созданье - [47]

Алексей чуть прибавил ходу, и успевал по пути подправлять петельки на жердях и обихаживать редкие капканы. Дымок облаял несколько белок, но хозяин стрелять их не стал, и кобель потрусил по лыжне, не сворачивая больше в глубокие сугробы. Нерабочее состояние хозяина передалось ему, и умная собака больше голоса не подавала.

До Базовой избушки добрались без приключений к часу дня. Алексей сразу затопил печку и поставил чайник. Алена сняла шубку и обсушивалась перед печкой. Лицо ее так и светилось от новых впечатлений.

— Какая прелесть — здесь кататься, — говорила она, блестя глазами. — Будто и не катишься, а плывешь. Сроду такого наслаждения не испытывала. И ни чуточки не устала. Наоборот, какую-то свежесть в себе почувствовала. Меня прямо всю распирает и от катанья, и от тайги, и от погоды. Все чудно!

— Я рад, что тебе понравилось, — улыбался Алексей, — а вообще из тебя бы добрая таежница получилась. Иди ко мне в напарники. Будешь тут лесной феей.

— Вот если на горки будешь затаскивать — подумаю.

— Конечно, буду. Куда я денусь! — сказал Алексей, разливая чай. — Только согласись. На любую гору затащу.

— В другой раз. Сначала домой съезжу, — размягченно улыбалась Алена.

— Представляю, как тебя домой тянет, — посочувствовал Алексей.

— Хочется поскорее маму увидеть, успокоить ее. Она там, бедненькая, вся изболелась за меня. Сижу, как на иголках. Встала бы и побежала. Сил нет терпеть. Мы скоро выходим?

— Попьем чаю, пять минут посидим перед дорожкой и — в путь.

— Нам еще долго идти?

— С полчаса. Вверх по Пыже. Потом поднимемся на высокий, крутой берег. Там — лесовозная трасса. По ней, с лесосек, возят хлысты в Иогач. Дожидаемся лесовоза и на нем — в поселок.

— Скорее бы, — мечтательно сощурилась Алена.

— Успеешь, — проговорил он задумчиво. — Теперь насчет акклиматизации. Уши закладывало, когда спускались?

— Да, было. А что?

— Мы теряли высоту. Почти километр сбросили. До поселка еще метров пятьсот по вертикали вниз. Так что еще будет уши закладывать, когда поедем на лесовозе. Но это — акклиматизация организма. А есть и психологическая.

— И как она проходит?

— Сложнее. Понимаешь, то, что высоко в горах тебе кажется справедливым и логичным, внизу может вызвать сомнение. На себе испытал.

Алена насторожилась.

— К чему ты клонишь?

— Да все к тому же. Ты уверена, что мы верно поступили с мешочком?

— А ты, вижу, засомневался?

— Речь не обо мне. Я сделаю так, как ты скажешь. Лишь бы сама была уверена, что делаешь правильно. И не засомневалась бы в городе.

— Сейчас уверена, — сказала Алена твердо. — Думаю, останусь при этом мнении и в городе. После психологической акклиматизации.

Коротко кивнул.

— Ну что ж, ладно. И все равно, для гарантии, черкни мне из города письмишко. Так, мол, и так, поправляюсь, чувствую себя лучше. И я пойму, что все нормально. Договорились?

— Хорошо, письмо будет. А на какой адрес посылать?

— Иогач, Солину.

— Жена не заревнует?

— Может, даже зауважает. — Усмехнулся невесело и поднялся. — Ну, все. Одеваемся и выходим. Готова?

Алена быстро поднялась, надела шубу и отчего-то замешкалась. Пытливо заглянула ему в лицо.

— Алексей, тебя, вижу, гложет совесть. Не мучайся. Мы взяли у жуликов. Если б ты знал, что они творят…

Положил ей руки на плечи и, поправляя капюшон шубы, мягко улыбнулся.

— Я о них не думаю. Я думаю только о тебе.

— Акклиматизируешься в поселке и забудешь про меня, — улыбнулась она.

— Исключено. Но писать тебе о своих чувствах не стану. Из конспирации. — Взглянул на часы, озаботился. — Все, пошли. А то не только на лесовоз, но и на вахтовый автобус не успеем. Он может пройти раньше.

Они скользили на широких лыжах по заснеженной Пыже. Небо над ними стелилось синее и чистое, без малейшего облачка и дымки. Солнце висело над горами, так щедро серебря снега, что слепило глаза. Путик замело напрочь, он совершенно не проглядывался, и Алексей торил новый вдоль берега, рядом с переходной волчьей тропой.

— Кто тут бегал? — крикнула Алена из-за спины.

— Волчки, — сказал он, не оборачиваясь.

— Да ты что! — встревожилась она. — Можно, я пойду впереди?

— Быстро устанешь по целине-то.

— Зато сзади не схватят.

— Они таких красивых не трогают. Впрочем, как хочешь.

Алена обогнула его и пошла впереди. Алексей сзади иногда советовал взять левее или правее, где легче идти. Река тут была спокойна, без порогов и скальных прижимов. Не темнели полыньи, не было наледей и вздутий. Иди себе спокойно, любуйся окружающей природой. Сам Алексей уже попривык к пыжинским красотам, но сейчас смотрел на все глазами Алены и как бы заново открывал для себя исхоженные им места вдоль и поперек. Оказывается, берега реки здесь просто чарующи. Правый — крут, подступает к самой стремнине, и слышно, как в глубине шумит вода. Нависшие скалы в густой изморози, посверкивающей многоцветными огоньками. Свесились под тяжестью морозного опушения кусты маральника со свернутыми на зиму живыми листочками. А над маральником и скалами громоздятся кедры, недвижимые в зимней дреме.

Левый берег, вдоль которого они шли, поположе, хотя и попадаются скальные островки. Он густо обрамлен кустарниками и прозрачными кронами берез, напоминающими слабый дым костра. Выше, на взгорьях, темнеют кедрачи, поднимаясь все выше и выше, а над ними сияют белые шапки гольцов. А сама Пыжа! Выстеленная среди дремучих гор, она так и манит ступить на девственно чистые снега над ледяным панцирем и глянуть за очередной ее поворот, где открываются все новые и новые пейзажи.