Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры - [487]
В совершенно аналогичном ключе рассматривалась и проводимая Александром политика смешения рас. Никто в истории не излагал свои симпатии и антипатии столь открыто и прямо, как Александр: совершенно очевидно, что, побывав в Персии, он попросту полюбил страну. В наши дни надо обладать крайне ограниченным умом, чтобы счесть это простое объяснение нелепым или странным.
Хотя оценка последних лет жизни Александра, якобы прошедших под знаком прогрессирующей душевной болезни, представляется спорной, мало сомнений остается в том, что он действительно страдал от серьезного нервного расстройства сразу после смерти Гефестиона. Остается неизвестным, мог ли подобный удар, нанесенный психике, со временем сгладиться вовсе. Все поступки Александра хорошо объясняются логикой спирального развития его личности. Напряжение, испытанное им в детстве, требовало компенсации в наглядных достижениях; достижения аккумулировали ответственность, одновременно предполагая дальнейшие достижения; спираль неумолимо набирала все новые и новые обороты, и нельзя с уверенностью сказать, что данный процесс мог продолжаться на протяжении одной человеческой жизни, так и не став причиной серьезной катастрофы. Прощальные слова Каланоса содержали скорее обещание, нежели предупреждение.
Бьюри и другие историки подчеркивали прямую связь между ограничением поставки воды и увеличением потребления вина в армии. Аристобул, неотлучно бывший при дворе на всем протяжении правления Александра, сообщает, что царь, как правило, до глубокой ночи сидел за чашей вина, разговаривая с друзьями, но никогда по-настоящему не напивался. Если верить Плутарху, к концу подобной вечеринки Александра неизменно охватывала эйфория – феномен, который и сегодня можно наблюдать на банкетах, где одни гости пьют, сколько пьется, а другие проявляют умеренность. Как известно, подобные пирушки были характерны для македонцев еще до царствования Александра.
Слухи о том, что царь был отравлен, во множестве распространялись на протяжении столетий после смерти Александра, но они никак не соответствуют детальному описанию симптомов его последней болезни. Потеря голоса – фатальный знак, который был хорошо известен врачам до открытия антибиотиков: пневмония. Плеврит в данном случае – практически неизбежное осложнение ввиду маллийской раны. Аристобул рассказывает, что Александр выпил вина во время приступа лихорадки и впал в горячечный бред; он не сообщает, что Александр потребовал принести ему вина. Если ему подали чашу со злым умыслом, то с точки зрения морали он действительно был отравлен, и присутствие поблизости смертельного врага вроде Кассандра не следует недооценивать.
Курций донес до нас историю о том, что тело Александра было найдено не подвергшимся разложению, вопреки летней жаре и затянувшемуся поиску бальзамировщиков, – в чем, безусловно, повинен хаос, воцарившийся в оставшемся без правителя Вавилоне. Называемый срок – шесть дней, – разумеется, абсурден; вполне вероятно, впрочем, что глубокая кома могла обманывать наблюдателей в течение многих часов до наступления смерти. Бальзамировщики справились со своей задачей великолепно. Август Цезарь, посещавший могилу македонца в Александрии, признавал красоту его черт три века спустя.
В описании смерти Гефестиона присутствуют явные симптомы тифа, при котором аппетит часто возвращается к пациенту еще до рубцевания пораженных участков кишечника. В таком случае твердая пища способна пробить стенку желудка и стать причиной быстрой гибели. История нашего века знает пациентов с аналогичным диагнозом, убитых в больницах сердобольными родственниками, приносившими им пищу. Вареного цыпленка, размерами схожего с нынешней курицей бентамской породы, для Гефестиона было более чем достаточно. Отравление, однако, также вполне вероятно.
В эпизоде с заговором царских телохранителей я следовала сообщению Арриана, хотя нахождение в бумагах Каллисфена писем от Аристотеля – не более чем мое личное предположение. Дружеская переписка Александра со своим бывшим наставником прерывается по неизвестной причине как раз в это время.
Романтическую фигуру Роксаны я не стала очерчивать с беспочвенным скептицизмом. Нет нужды отбрасывать этот брак как политический; ее положение не было особенно высоким, тогда как о ее красоте упоминают все. Уже два месяца спустя, впрочем, в спальню Александра смело входил стражник, уверенный, что не застанет с ним жены; к тому же нам известны действия, предпринятые Роксаной после смерти мужа. Она не стала тратить время на оплакивание. Она послала Стратере – с такой скоростью, что ее письмо обогнало новости! – подписанное именем Александра требование срочно прибыть в Вавилон. Где и убила соперницу, едва та приехала.
