Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [47]

Оратор кончил, и все готовы были разойтись, совершенно довольные друг другом. Но депутат Ланца, не желая оставить даже и тени сомнения в столь важном случае, обратился к самому Рикасоли, сидевшему среди депутатов бывшего большинства, с требованием дополнительных разъяснений. Он заметил, что старое министерство пало во время заседаний парламента, но без выражения с его стороны какого бы то ни было недоверия к особе президента, что новое установлено точно также без участия камеры, что Кордова, занимавший в прежнем кабинете очень важное место, сохраняет его и в новом. «Все это, – говорил оратор, – совершилось так быстро и таким не парламентским путем, что не могло не вызвать самых разнообразных толков, которые повторяются и в газетах. Объяснений со стороны нового министерства не достаточно, слова барона Рикасоли могут иметь в этом случае более значения и силы». Рикасоли отвечал на этот вызов следующей горделивой речью:

Я не предполагал, чтобы причины внезапной министерской перемены были так мало известны. Я напомню собранию вотирование 11 декабря прошлого года вслед за рассмотрением вопросов о Риме и неаполитанских провинциях. После того министерство имело право думать, что вполне обладает доверием палаты. Между тем скоро оно убедилось, что сомнения продолжаются. Обстоятельства требовали выиграть время, министерство осталось. Вотирование 25 февраля было тоже удовлетворительно для министерства. Однако нельзя было не заметить, что оно вовсе не было выражением истинных чувств палаты. Трудности, встреченные при пополнении личного его состава, поставили кабинет в ненормальное, натянутое положение. В двусмысленном положении я не привык находиться. (Bravo! Bene! – и в центре и слева.) Я не мог сделать ничего другого, как требовать отставки для себя и для своих товарищей, что и исполнил. Предоставляю камере судить добросовестность моих поступков и намерений.

Эта прямая, благородная речь вызвала одобрение даже в тех, которые далеко не были приверженцами бывшего министерства.

На днях было частное собрание депутатов прежнего парламентского большинства под председательством Ланцы, с целью определить свои отношения.

Заседание было шумное, и окончилось решительным разделением. Первая и большая часть, во главе которой стоит Ланца, становится в открытую оппозицию Ратацци. Тосканские бывшие умеренные журналы остаются органами этой подпартии, которая вообще очень распространяется в Тоскане. Остальные – туринское большинство, как следует его назвать в отличие от первого, тосканского большинства – примиряются и с Ратацци, и с его кабинетом, в надежде может быть получить от него в знак благодарности портфель иностранных дел, остающийся по-прежнему вакантным, так как генерал Дурандо[215], на которого в особенности рассчитывал командор, отказался положительно от предлагаемой ему чести. Органы этой партии – «Opinione», «Espero», и миланская «Perseveranza», кажется, тоже готова пристать к ней.

Война между двумя подпартиями уже началась и будет кажется еще упорнее, чем между прежней оппозицией и ими. Теперь яблоко раздора – сенатор Поджи. Есть надежда, что скоро откроются интересные подробности насчет прежних умеренных журналов и их патронов. А между тем ратациевского полку прибыло.

В парламенте же всё снова вошло в обычную колею, словно и не случилось никаких особенных перемен. 3-й день продолжаются довольно скучные рассуждения о флоте: все речи имеют конечно очень существенный, но чересчур специальный интерес, за исключением спича генерала Бизио, в котором он энергически рисует жалкое положение итальянского флота.

В воскресенье было назначено в Генуе заседание тамошнего центрального комитета под председательством Гарибальди. Все итальянские политические общества должны были послать туда своих представителей. Цель заседания, по словам Гарибальди, была «правильное устройство и соединение в одно политическое тело всех итальянских унитарных обществ». Отсутствие определенной программы много вредило им в глазах правительства; самое назначение большей их части оставалось для него неизвестным: одно лишь имя Гарибальди служило ручательством, что комитеты эти не враждебны Виктору-Эммануилу.

В первое заседание выбрана комиссия из существующих здесь оттенков оппозиционной партии: Дольфи, Монтанелли, Броферио, Кунео, Кампанелла, Мордини, Карбонелли и Криспи. Президентом Гарибальди, который и остается в Генуе на всё время заседаний. Он произнес речь, которую приведу по возможности без выпусков.

Я думаю все вы, гг., радуетесь со мной, находясь среди представителей того великого народа, который так недавно еще возбуждал удивление целого мира и так заслужил его своим вполне человеческим поведением в трудную для себя эпоху.

Я счастлив вполне за собравшихся здесь представителей нашей славной Италии, не исключая и тех ее провинций, которые пока еще под гнетом иностранного деспотизма. Я думаю, что от лица всех нас я могу дать клятву в том, что все мы готовы выкупить их нашей кровью. (Всеобщие аплодисменты.)

Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы дать правильное назначение и соединить в одно целое все итальянские общества и ассоциации, имеющие одну святую цель.