Не знаешь, что найдешь... - [2]

Единственной надеждой стал Леон Парадайз, только он мог спасти ее. С тех пор как Чинц выставил ее и Пита за дверь, у нее не было другого выбора. Она знала, что спустя некоторое время ее младших братьев ждет та же участь, и если она сейчас не найдет никакого способа обеспечить им пропитание и кров, то по крайней мере четырьмя младшими братьями займется социальная служба, и она их больше никогда не увидит. Доди убедила ее, что Леон Парадайз послан ей самим Небом, судьбе было угодно, чтобы он и Кэсси нашли друг друга. Доди говорила, что она поняла это с того самого момента, как прочитала его объявление на последней странице журнала по коневодству, забытого кем-то на скамейке автобусной остановки рядом с ее маленьким магазинчиком. За несколько месяцев переписки в простых, но красноречивых и подробных письмах Леон, этот трудолюбивый ковбой, раскрыл свою поэтическую душу. Доди заявила, что Кэсси будет дурой, если упустит представившуюся ей возможность. Доди даже сказала, что, будь она помоложе, сама отправилась бы в Техас. Но Доди ей также посоветовала пока не упоминать о мальчиках. «Попытка не пытка, – сказала она. – А вдруг что-то получится?»

Поначалу это не казалось Кэсси обманом, поскольку у нее не было намерения стать «невестой на заказ». Теперь же дело попахивало не только ложью, но и позором, почти преступлением. И все же она не видела пути назад. Ей ничего не оставалось, как надеяться на несбыточное: вдруг она понравится Леону до такой степени, что он сочтет воспитание шестерых мальчиков «незначительной нагрузкой»? Нет, не шестерых, а пятерых. Девятнадцатилетний Ньют уже совсем взрослый, да и Пит вообще не в счет, он никому не будет в тягость. Нечего и сомневаться. В свои четыре года он такой спокойный, застенчивый мальчуган! Вот семилетний Фредди едва ли застенчив. У него замечательное чувство юмора, и он умеет повеселить окружающих. Десятилетний Барт считает себя выше глупых шалостей Фредди, но, несмотря на это, очень дружен с ним. До того как Барт стал носить очки, Фредди водил его за руку и дрался, защищая от других ребят. И если Фредди иногда пользовался тем, что Барт плохо видит, то считалось, что они как бы квиты. Четырнадцатилетние близнецы Кайлер и Коул, два озорника, никогда не дразнили Барта из-за плохого зрения, но, по правде говоря, были сущим наказанием. Они нуждались в добром воспитателе и друге. Жестокость же, к которой Чинц прибегал, чтобы прекратить их выходки, была далеко не лучшим помощником. Доди считала, что Леон Парадайз станет им хорошим наставником, и Кэсси соглашалась с ней. Но сейчас, темной ночью, сидя в автобусе, везущем ее в Техас, навстречу Леону, Кэсси задумалась: а не совершила ли она ошибку?

Ничего не получится. Не может получиться. Ему будет достаточно одного лишь взгляда, как он тут же посадит ее в автобус, идущий в обратном направлении, на восток. Или, подобно Чинцу, начнет произносить сладкие речи, скрывая за ними свою истинную сущность. А скорее всего, рассердится, узнав о мальчиках. Не исключено, что она сама, потеряв выдержку, все испортит, даже если он окажется «сказочным принцем» (а в этом случае особенно). Что же тогда делать? Сколько она ни размышляла, все сводилось к одному. Леон оставался для нее единственным шансом. И для мальчиков он тоже был единственным спасением. В глубине души Кэсси знала, что сделает все от нее зависящее, надеясь на лучшее. В одном она была совершенно уверена: если Леон Парадайз решится жениться на ней, то, каким бы человеком он ни оказался, она будет самой лучшей женой, о какой мужчина может только мечтать. И сделает это как из уважения к себе, так и потому, что этого заслуживает любой мужчина, взявший на себя заботу о ней и ее мальчиках.

Чтобы успокоиться, Кэсси вынула из сумочки письма Леона и перечитала их одно за другим, в том порядке, в каком они были написаны. Страхи ее немного улеглись. Несомненно, только добросердечный человек способен писать так просто и с такой любовью о своей земле. Человек, способный так гордиться своей работой и отдаваться ей с таким удовольствием, не может быть слабым. Обыкновенный мужчина не способен писать столь выразительные письма незнакомке, живущей в тысячах миль от него. Прежде всего нужно ему понравиться. Затем, если они поймут, что подходят друг другу, она расскажет ему о мальчиках. Успокоившись, Кэсси аккуратно сложила письма в сумочку, откинула голову назад и с облегчением заснула...

Ее путешествие началось в темноте, в темноте оно и заканчивалось. Со времени последней остановки в Одессе Кэсси уже не могла даже спокойно сидеть, не говоря о том, чтобы вздремнуть. Стремясь увидеть землю, о которой Леон Парадайз с такой страстью писал в своих письмах, Кэсси вглядывалась в окно. В почти непроглядной ночной темноте смутно вырисовывались очертания громадных гор, окружавших пустыню Чихуахуа, абсолютно, казалось, гладкую, плоскую, лишенную всякой растительности, с поверхностью, пересеченной лунными дорожками. Все это было совершенно не похоже на то, что она себе представляла. Природа под тяжелым черным покрывалом ночи казалась загадочной. Небеса на горизонте можно было различить только по свечению звезд. Пространство казалось бесконечным. А какие звезды! Им не было числа! Под этим небом Кэсси чувствовала себя маленькой, незаметной, но, как ни странно, в каком-то смысле защищенной. Правда, ощущение это было недолгим.