Не взывай к справедливости Господа - [27]

В те времена девственность была нерушимым щитом нравственности молодого поколения, и не так легко и часто как теперь, девушки расставались с этим атрибутом своей непорочности. Выйти замуж не девушкой, можно потом наплакаться.

Поэтому игра-игрой, но – не балуйся!

Почувствовав на себе возбуждённый взгляд молодого симпатичного парня, девушка дружески улыбнулась, и Кириллу ничего не оставалось, как пригласить её на очередной танец.

Девушка знала толк в музыке и движениях под эту музыку. Положив обе руки Кириллу на плечи, она так пристально смотрела ему в глаза, что от её неотрывного взгляда он становился слабым и послушным до того, что не он, а она его водила в следующем белом метельном вальсе.

Со стороны можно было подумать, что танцуют молодожёны или счастливые любовники, пришедшие на вечер, где спрос и предложение находятся в состоянии устойчивого равновесия.

Своей близостью в ритмичных движениях, она явно провоцировала Кирилла на конфузливые столкновения.

То ли от дешёвого вермута, то ли от вожделенного запаха женской кожи, ему стало так душно, что он, нашептывая какие-то пустяки, стал потихоньку оттеснять девушку к выходу из зала.

Она, угадав его желания, выскользнула в прохладу коридора, игриво увлекая его за собой.

Уже и жетон на одежду, как-то сам собой оказался в его кулаке, и белая шубка из кролика уже пушилась рядом, и Кирилл почувствовал в девушке такую близость, что казалось, знал её ни день и не два, хотя за всё время они не произнесли ни слова.

После духоты и скученности клуба, зимний сверкающий огнями вечер окатил сладкую парочку морозной свежестью.

Куда идти? Они весело переглянулись, и, рассмеявшись, пошли по белому тротуару, беспечно загребая ногами снег, подталкивая друг друга плечами.

Кирилл взял из её рук маленькую сумочку на длинном ремне, так, на всякий случай, чтобы не смогла улизнуть от него, нырнув в первый попавшийся подъезд. Такое с ним уже случалось. Но теперь его девушка была беспечна, и решительные действия спутника её не насторожили.

Накатанную ледяную дорожку на асфальте развеселившийся кавалер никак не мог пропустить и, разбежавшись, ухватил спутницу за плечи с намерением прокатиться по дорожке.

Толкнув её вперёд, он сам опрокинулся в снег, шапка и сумочка полетели туда же.

Подняться на ноги Кириллу никак не удавалось, ноги разъезжались, и он снова падал. Бросив попытки подняться, он лежал, весело поглядывая на склонившуюся к нему раскрасневшуюся девушку.

– Вставай, вставай! – Она дала ему руку в оранжевой варежке.

Кирилл резко потянул свою спутницу на себя, и вот она уже лежит сверху, остужая горячее дыхание на его щеке.

Ну, как тут удержаться от поцелуя?!

Она нехотя освободилась от объятий, встала, отряхиваясь от снега, и подняла свою сумочку и шапку Кирилла.

– На, держи! Не потеряй, там ключи! Хозяйка к сыну уехала, а квартиру мне доверила! – Она снова повесила сумочку ему на плечо и нахлобучила шапку. – Простынешь, а я к тебе в больницу ходить не буду. – Она плеснула ему в лицо горсть сухого колючего снега.

Кириллу было хорошо и зябко, слегка болело от ушиба колено, но это скоро заживёт.

Вермут улетучился так же быстро, как и пришёл, открывая морозную прелесть ночи.

Месяц, тоже молодой и весёлый, лукаво поглядывал со своей звёздной колокольни.

Кирилл по-дружески помахал ему рукой:

– Я – Кирилл! – крикнул он в небо.

– А теперь ты угадай, как меня зовут?

– Кира! – не раздумывая, выкрикнул он, хотя среди его знакомых никаких экзотических имен никогда не встречалось. – Если я Кирилл, то ты, значит, – Кира!

– Считай, что так, но я Дина. А ты вовсе и не Кирилл!

– Да, Кирилл я! Кирилл! Смотри! – Кирилл поднёс к её глазам руку, где на запястье по школьной дурости было татуировано короткое слово – «Кир». – Я не царь персов, но зовут меня точно – Кирилл.

– Ты, правда, меня не знаешь? – недоверчиво спросила она.

– Правда, правда! – он крепко сжал её плечи и немного встряхнул. – Ну, успокойся!

Горячие шары городских фонарей лучились в морозном воздухе и были похожи на раздутые до огромных размеров луговые одуванчики.

Снег под ногами хрустел, искрился, празднично переливался всеми цветами.

Ночь. Зима. Молодость…

Беспечно болтая, Кирилл сразу и не заметил, как они вдруг оказались на старой городской окраине, среди древних, осевших под снегом особняков с дощатыми ставнями, покосившимися заборчиками, с наличниками на окнах.

Светло и тихо, хотя фонари не горели, и большинство окон слепо чернели под заснеженными крышами. Свет, казалось, исходил откуда-то снизу, из-под ног и, поднявшись к небу, растворялся в лунном сиянии.

Возле одного дома Дина остановилась, сняв варежки, стала дуть на пальцы. Холодно. Кирилл накрыл их своими ладонями, как беспокойных птенчиков, и тоже стал осторожно дуть.

Два дыхания, соединившись, превращались в одно маленькое облачко, которое медленно возносилось к небу.

– Вот мы и пришли! – Она нехотя потянулась за своей сумочкой, совсем не скрывая, что ей в этот вечер тоже было хорошо.

В тёмном окне дома, напротив которого они стояли, отражалась ночь и отблески лунного света.

Кирилл, попробовал навязаться ей в гости, оправдываясь тем, что он простыл, и чай теперь его мог бы вылечить.