— Ты донесешь на меня?
— Нет. Хотя, похоже, ты этого очень хочешь.
— Так вот, знай, — решительно продолжила она. — Мне плевать.
Ничего более потрясающего она не могла сказать.
— Я рад, — сказал я.
— Идиот. Ты не понял — я не боюсь тебя. Мне все равно.
— А мне уже — нет. Я понимаю, как ты устала. Давай разденемся и ляжем в постель.
— «Ты устала», — раздраженно сказала она, передразнивая меня. — «Давай разденемся!», «Ляжем!»… Я буду спать в гостиной.
Гостиная. Да, в доме есть и «гостиная». Только вот гости… Нонсенс. В гости ходят, чтобы, как говорили в старину, себя показать и на других (других, не таких, как ты сам) посмотреть. Как вы понимаете, у нас достаточно подойти к зеркалу и ты «в гостях».
Ее раздражение… Мне почему-то раньше не приходило это в голову — оказывается, в моих словах тоже нет ничего такого, чего не сказал бы на моем месте любой другой «мистер Вселенной».
Я растерянно протянул ей красиво упакованную коробку с духами.
— Вот, подарок…
— Нет, — сказала она. — Это не подарок.
— Вот как? Это почему же?
— То, что дарится одинаково всем, не подарок.
Она метнула на меня презрительный взгляд и отвернулась.
Я поставил коробку рядом с ней, на подоконник. Мы помолчали, глядя на движущиеся силуэты деревьев за окном.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Я вдруг понял, что надо спросить именно это.
Она вздрогнула. На ее лице отразилось такое изумление, словно круг вдруг сошел с рельсов (рельсы… анахронизм, сложно объяснить).
Она долго недоверчиво смотрела на меня. Наконец, тихо сказала:
— Я всегда мечтала о том, чтобы у меня было имя.
— Вот видишь. Я это и имел в виду: ты устала ждать меня. Что ж… У тебя нет оснований доверять мне. А у меня — тебе. Нам остается только одно. Рискнуть поверить друг другу. Или не рискнуть. Решать тебе. Что мы, собственно, можем потерять? Всё одинаковое. Значит, жизнь и смерть тоже. Решай. У нас мало времени. Только до рассвета.
Я разделся и лег в постель. Через некоторое время она, не произнеся ни слова, тоже разделась и послушно легла рядом со мной.
Некоторое время мы лежали молча. За окном тихо накрапывал дождь. Происходило нечто… С одной стороны (так это выглядело, если забыть о деревьях), это была моя жена, с которой я прожил уже не мало лет, и она за это время, как и я сам, ничуть не изменилась. Мы не стареем, не умираем от болезней. Болезней больше нет. Существует только казнь, как наказание.
С другой стороны, рядом со мной — единственная. Чем отчетливее я это понимал, тем сильнее меня охватывал страх, предчувствие близкой утраты этого мгновения. Преступное мгновение. То, которому говорят: остановись.
Наконец она нарушила молчание:
— Даже не верится.
Мы знали: завтра круг в своем медленном вращении неумолимо унесет ее от меня. Вечером, когда я приду с работы, другая женщина, похожая на нее, как две капли шанели, не скажет, и ни за что не поверит, если я ей скажу об этом, что бывает, есть хоть что-то — не одинаковое.
— Теперь я буду благодарить судьбу, — прошептала она.
— Благодари генератор случайных чисел, — сказал я и добавил: — Дорогая…
Впервые за прошедшие двести лет мне захотелось произнести это слово.
Наша преступная ночь длилась долго. Вы же понимаете, что время измеряется не часами и минутами, а событиями. Но и она ускользнула, как сон. Под утро мы нарекли друг друга именами. Преступление, за которое полагается казнь.
Перед расставанием мы договорились о знаке, который подадим друг другу при новой встрече, о пароле.
…С тех пор кое-что изменилось.
Каждый вечер, скользя по туннелю домой, я с замиранием сердца жду, что ответит новая мисс на мое приветствие. Войдя в дом, я неизменно произношу одну и ту же фразу.
Я не исключаю, что они даже не слышат, что я им говорю. Они ведь знают, вызубрили наизусть в школе, что неодинаковых вещей не существует. Поэтому они и не замечают того, что так отчетливо видно за окном. На моё необычное приветствие они отвечают без запинки:
— Добрый вечер, дорогой. Ты устал? Сейчас будем ужинать.
Я вовсе не собирался и не собираюсь хранить ей какую-то глупую верность. Но я так и не отдал её духи другой. Другие… Иногда я почти издеваюсь над ними. Внешне точно такие же, как она, они вселяют в меня трепетную надежду ровно до той минуты, когда заговорят.
Я терпеливо жду, когда гигантское колесо, совершая свой великий круг, по закону, гласящему, что редкие события повторяются дважды, вернет её мне.
Возможно, пройдет еще двести лет. Но однажды вечером передо мной снова откроется правильная дверь. Я скажу ожидающей меня женщине:
— Не все деревья одинаковые.
Она улыбнется и ответит:
— Я знаю.
Я очень рассчитываю на генератор случайных чисел.
Для побега у меня всё готово.
