Не в себе - [4]

Вечером, когда все студенты отправились на ужин, Гарри и Рон, никем не замеченные, пробрались на четвертый этаж. Коридоры уже опустели, и каждый шаг отдавался гулким эхом, мечась среди старых доспехов.

В Зале почета свет факелов отражался от расставленных на стеллажах всевозможных наград, заработанных студентами Хогвартса за все годы существования школы. Тут были грамоты за отличную учебу, квиддичные кубки, медали за заслуги перед магическим обществом, завещанные бывшими выпускниками. Большинство из тех, чьи имена были выгравированы на сверкающих табличках и вписаны невыцветающими чернилами в древние пергаменты, уже давно умерли. Но создавалось впечатление, что все они незримо присутствовали здесь и каждый раз, когда очередной незадачливый студент во время отработки смахивал пыль, полировал, натирал, выскабливал, снова полировал, призраки былых побед вставали из небытия во всем своем величии и славе.

— Думаешь, он придет? – спросил Рон, с тоской разглядывая полки с бесчисленным призами и кубками. Наверное, вспоминал, как на втором курсе сам надраивал их до блеска весь вечер.

— Я очень на это надеюсь, а иначе придется устраивать дуэль у всех на виду прямо в Большом зале.

— Заманчивая идея – размазать тебя по стеночке на глазах у всей школы. Наверное, ради этого стоит пожертвовать своим дальнейшим пребыванием в этих стенах, – раздался от двери знакомый и до дрожи ненавистный голос.

Гарри вздрогнул. Он не слышал, чтобы кто‑то подходил к Залу почета.

— Малфой, я смотрю, привычка шпионить стала уже твоей второй натурой. Что, не можешь не подкрадываться?

Драко вздохнул и, подойдя ближе, посмотрел на Гарри как на человека, которому в сотый раз приходится объяснять, почему нельзя чесать себе голову волшебной палочкой, бормоча при этом под нос что‑то неразборчивое.

— Поттер, тебе, конечно, невдомек, но некоторые люди, – он выделил слово «некоторые», – умеют ходить так, чтобы звуком своих шагов не поднимать из могил мертвецов на три мили в округе. И, кроме того, мне казалось, что магическая дуэль дело сугубо конфиденциальное, и к такому событию не стоит привлекать лишнего внимания.

Гарри оторопело смотрел на невозмутимого Малфоя и маячившего за его плечом Крэбба.

— Какие слова из тех, что я сказал, тебе не понятны? – продолжал издеваться Драко. – Я мог бы устроить небольшую лекцию и пояснить их значение.

— Меньше всего мне нужно объяснять, что такое дуэль, – еле сдерживаясь от того, чтобы тут же выхватить палочку, произнес Гарри. – Не пора ли нам начинать?

— Да, я еще хочу успеть на ужин, я слышал, он будет роскошным, – мечтательно улыбнулся Малфой, – впрочем, ты об этом не узнаешь. Colloportus, – взмахом палочки он запечатал тяжелую дубовую дверь.

Драко и Гарри разошлись к противоположным стенам зала, пока Рон с Крэббом обговаривали все условия предстоящей дуэли. Конечно, по всем правилам разговор между секундантами должен был уже состояться, но Рон и не думал бегать за Крэббом с этой целью. Он решил, что все можно обсудить и перед самым поединком.

— В конце концов, не думаю, что это займет так много времени. Ты ведь собираешься его убить? – как‑то слишком легкомысленно спросил он у Гарри, когда они сидели утром в Выручай–комнате. Гарри опешил и какое‑то время не мог ничего выдавить, кроме бессвязного:

— Э–э-э… Ну… Мгм…

Он и не думал о таком исходе дел. Это казалось таким естественным: ненавидеть Малфоя, хотеть причинить ему боль, стереть с его лица вечную усмешку. Но убить? Лишить человека жизни? Сможет ли он это сделать? Ведь речь идет о его ровеснике. Не о Волдеморте, который уже утратил все человеческое, что когда‑то в нем было. А о подростке, с которым Гарри вместе учился, встречался на занятиях, за завтраками в Большом зале, во время прогулок в Хогсмид. И вот так просто, одним движением руки оборвать эту тонкую ниточку – человеческую жизнь.

— Во всяком случае, Малфой точно попытается это сделать, – размышлял вслух Рон, – так что список заклинаний, которые нельзя применять во время дуэли, можно ограничить Непростительными. Хотя…

Он поудобнее улегся на кушетку и продолжал:

— Обычно уйма времени уходит именно на это, на уточнение какими заклинаниями пользоваться можно, а какими – нельзя. Ведь сейчас мало кто из волшебников хочет действительно причинить другому существенный вред. Зачастую они довольствуются тем, что выясняют, кто же из них сильнее. Потом еще обговариваются всякие мелочи, иногда даже в какой одежде должны быть соперники. Самые долгие переговоры были между секундантами Этельстана Бесноватого и Годхельма Изгнанного. Когда они закончились, оказалось, что дуэль уже и не нужна.

— Почему? – Гарри и сам не заметил, как болтовня Рона отвлекла его от мрачных мыслей. Пусть все идет своим чередом, и будь что будет.

— Годхельм умер. Сам. От старости. А Этельстан к тому времени без посторонней помощи не мог даже встать с постели, не то что палочку поднять.

Гарри рассмеялся так легко и беззаботно, словно это не ему вечером предстояло участвовать в поединке, который, вполне возможно, окончится чьей‑то смертью. Они поговорили еще немного, и он узнал, какие слова должны быть произнесены согласно древним традициям и что нужно делать до начала дуэли.