Не упустить свою жизнь - [18]
Тишина оставляет нас один на один с собой, но, как ни странно, такая компания нас не привлекает. Писательница Энн Ламотт[30] нашла отличную формулировку: «Мой ум словно опасный район. Я стараюсь не ходить туда в одиночку». Только когда все замолкают, мы действительно приходим в это место, где есть возможность побыть, по выражению Хаубля, «с собой». Однако возникающие тогда чувства могут оказаться неприятными, а самооценка — в опасности. Когда ничто не заглушает внутренние голоса, многие чувствуют себя незначительными и мелкими, они не способны быть наедине с собой. Они, как пишет Хаубль, «вне себя», «безутешны», «безумны». Возникает мучительное чувство оторванности, изоляции и скуки. Оно яд для попытки сконцентрироваться.
Концентрация подразумевает способность быть одному. Идеи чаще возникают в одиночестве. Только когда они превращаются в первоначальный проект, мы снова выходим на контакт с другими и работаем над ним дальше. Можно прекрасно избегать внешнего беспокойства. Можно найти себе пространство для работы, можно отключить все средства связи. Но c внутренним беспокойством, виной которому наша голова, справиться сложнее. К сожалению, сами мы редко решаем, когда и о чем думать: наш мозг не спрашивает нас, вовремя ли сейчас те или иные мысли. Иногда хочется прикрикнуть на собственную голову: «Тише там, наверху!»
Способность к концентрации и пребыванию в одиночестве не дана нам с рождения; наша голова, однажды «повзрослев», становится постоянным нарушителем спокойствия. Художник Люсьен Фрейд[31] сказал в одном из своих интервью: «Если у меня и есть тайное знание, то это способность к концентрации. И это то, что невозможно передать никому». Но здесь наука и религиозные традиции едины в своем мнении: к концентрации возможно прийти через тренировки. Наш дух — беспокойный, но способный ученик. Математик и философ Альфред Норт Уайтхед[32] определяет религию как то, «что человек делает со своим уединением». Потому не удивительно, что в христианской и буддийской традициях можно найти немало текстов, где опыт познания связан с тишиной, уверенностью в себе и концентрацией.
Поразительный успех документального фильма Филипа Грёнинга[33] «Великое безмолвие» доказывает, что способность быть одному востребована. Режиссер запрашивал разрешение у монастыря Гранд-Шартрёз снять о нем документальный фильм. В монастыре, основанном во Французских Альпах в 1084 году, располагается один из строжайших католических орденов — картезианский, члены которого хранят обет молчания, и устав остается неизменным с момента основания. Картезианцы не предлагают ни услуг оздоровления, ни курсов медитации; у них нет гостевого дома, и монахи, как правило, не принимают посетителей. Только раз в неделю они прерывают свое молчание во время короткой прогулки.
То, что в таком мире тишины возникает совсем другая действительность, показывает ответ монахов режиссеру. Только через 16 лет он получил разрешение на съемку, но должен был отказаться от музыки, съемочной группы и искусственного освещения. Полгода труда увенчались фильмом длительностью в 164 минуты, во время которого царила почти абсолютная тишина. Отсутствие аранжировки позволяет не только наблюдать со стороны, но и проникнуться атмосферой монастыря. В кадрах, наполненных молчанием, Грёнинг следует будням монахов, их работе, пению и молитвам. Интервью там нет.
Если оценивать прежде всего формат, длительность и отсутствие звука, можно было предположить, что такой фильм зритель не примет. Но вышло совершенно наоборот: люди в зале становились всё тише и расслабленнее и не хотели, чтобы кино заканчивалось. Лишь единицы ушли до конца сеанса, потому что лента показалась им слишком долгой. Хотя документальные кадры с изображением крайне непривычного образа жизни — противоположность нашему шумному миру, усомниться можно скорее в правильности последнего. Свободные от страха и сосредоточенные взгляды монахов в камеру не отпускают зрителя. Не удивительно, что картезианство во все времена порождало значительных писателей и творческие души.
Но и по другую сторону экрана растущая потребность в тишине заявляет о себе. В начале 1990-х годов в Англии появился первый Quiet Garden (Тихий сад), место, где есть одно-единственное правило: Don’t just do something, sit there! («Просто ничего не делай, посиди здесь!») Его основатель, английский музыкант-ударник, автор, педагог и священник Филип Родерик сегодня занят расширением своего движения Quiet Garden и уже создал по всему миру 300 подобных зон покоя. Речь здесь не только о частных садах: в церквях, центрах медитации, школах, тюрьмах или клиниках тоже были оборудованы сады или комнаты тишины.
У тишины благотворное действие. Периоды молчания — стандартные практики во всех мировых религиях. В Испании, в иезуитских школах они долго входили в обычный школьный план: один день группа училась тишине. И люди, давно отошедшие от официальной церкви, положительно оценивают этот опыт. Многие с возрастом возвращаются в ретритные центры, чтобы принять участие в курсах молчания или созерцания, которые относятся к стандартным семинарам. Способность выдержать тишину улучшает концентрацию.
