Не ум.ru - [54]

Еще подоконники губит солнце, но вот же странное дело, опасения им внушает совсем не его. Их тревожит, волнует, лишает сна луна, особенно полная, а с ней все то, чему она потакает: людские любови, тревоги, обиды, безумства. Если отбросить людское и деревянное, то чисто волки.

Никто из новых жильцов не свяжет со мной глубоко прорытое острием ножа имя и сомнительного достоинства эпитет. Старики тоже наверняка позабыли, как намеревались мне уши надрать за это художество. Странные право люди: будто это я сам о себе вырезал. Взрослые бывают иногда такими тупыми! Мне ли не знать. Для меня эти, ставшие с годами едва заметными, крашеные-перекрашеные царапины отчего-то важны. От того ли, что когда-то обо мне писали с восклицательным знаком? Уже месяц как собираюсь сфотографировать вырезанную надпись на телефон, да все руки не доходят. То пакетами заняты, то батарея в телефоне разряжена, света дважды в подъезде не было, а однажды на контражур нарвался. Кошка постылая опять же это место облюбовала, валяется. А ведь пора уже, чтобы не сказать – в последнем вагоне двери вот-вот сомкнутся, самое время увековечить историческую отметину в цифре. Не ровен час налетит злобным коршуном капитальный ремонт, намеченный лет пять тому назад и зависший во времени, но не растративший своего угрожающего потенциала. Как козырек над подъездом, но с заведомо большим числом жертв. Прямых и побочных.

Похоже, на сей раз с ремонт в самом деле начнется. Не просто пугают, все складывается как нельзя всамделишно. В подъезде под лестницей, напротив почтовых ящиков, чудом переживших испытание рекламными материалами и азартом местных огнепоклонников, высится настоящий бруствер из мешков с цементом. Сосед-дачник стонет, что негде спрятать хотя бы пару. И не на чем вывезти три-четыре, а лучше шесть. Погоду клянет. Снег у его гаража смерзся намертво. А ведь я предлагал ему устроить в пустующем гараже – «ласточку» на деньги сменяли – походную кухню. Как в «Трамвайной остановке». Самогонный аппаратик могли бы наладить. Весь дом знает, что есть у него такой. Со времен борьбы с алкоголизмом и пьянством на полке хранится. Как заслуженная боевая машина пылится на киностудии, ждет своего фильма. Я же с готовым сценарием! Бутербродики там разные… С колбасой, с сыром. С сыром и колбасой, ham and chees, то есть по-импортному, с обхождением. Бабский налет есть где пересидеть: гараж старорежимный, строили, когда сами чинились, «яма» в нем – в рост.

Все бы в пользу соседа сложилось: обзавелся бы потеплевший внутри гараж своим асфальтовым языком посреди ледовых колдобин, а хозяин гаража, в свою очередь, уважением тех, кому порой так невтерпёж, что и сотня метров до «Трамвайной остановки», как сто вёрст в буран. Я бы точно зауважал. Ну и мешки с цементом было б куда умыкнуть. Хоть дюжину.

Сосед было кинулся меня уговаривать сберечь «его» цемент до оттепели в моей прихожей. У него самого семеро в двух комнатах, не протолкнуться. Больше, божился, ни одного человека, ни вещь какую невозможно приткнуть. Чудеса обхождения демонстрировал, предложил пару мешков из «по-честному присвоенных» себе оставить. Но тогда, определил, стащить придется все восемь.

– Или втащить, раз вверх нести? – озадачивался.

В общем и целом, был человек несвойственно дружелюбен, а я – свинья, даже неловко. Нет, я – кремень! А в его глазах – сволочь законченная. Вот такой плюрализм мнений. Когда еще такое было возможно? Это я специально задался вопросом. Чтобы ненароком, вскользь не оскорбить чувства верующих в достижения нынешнего режима.

Ну да бог с ним, с соседом. И с режимом тоже. Кстати, по вороватости сосед ему не чета. Размахом существенно уступает. Ничтожен, можно сказать, в сравнении. К тому же весь в помыслах затормозился. Реализация хромает. Но это я виноват, но вины не чувствую. Чувствую, что вскоре добротные, деревянные подоконники заменят на прессованные опилки с пластмассовым шпоном поверху. Шпон, еще и ремонт доиграть не успеют, начнет отслаиваться, я буду раздражаться от такой неопрятности и скорее всего начну пользоваться лифтом. Чтобы не волновать себя лишний раз без надобности. Не беда, что придется на два этажа дыхание задерживать в до предела загаженной конуре. Тем более, что с моего этажа на первый он одним перегоном скатывается, не останавливается на втором. Второй – ущербный с точки зрения лифтов этаж.

«Ах ты!»

«О том же подумал?»

Что, если эта несправедливость и сводит моих нижних соседей с ума? Лифт у них не останавливается, вроде как чурается. А меня нет. А я, гад зажравшийся, манкирую.

– У вас дом с лифтом?

– Ну да.

– А на каком этаже проживаете?

– На втором.

– Так у вас же он не останавливается…

– Нам и не нужно!

Но кровь всё одно наполняется горечью и гонит всю эту горечь прямиком в сердце. Жуть!

56

Два этажа без воздуха я легко выдержу, вон каким чемпионом только что в Жёлтом море выступил. А «привет!» по-корейски будет «аннён!».

«Надо проверить. Странно, откуда мне это известно?»

Я ни разу не кореист, и упоминания об идеях чучхе вызывают во мне странный отклик: чуть что почувствуешь – сваливай. Только это. Видимо, все дело в таинственном слоге «